Ближе к ночи зарядил дождь. Я сидела на стуле, положив голову на согнутые в коленях ноги, и просто слушала, как ветер порывами бросает крупные капли в стекло. Звук получался совсем непривычный, как и все в этой квартире. Новой квартире…
Мои вещи перевезли всего в два захода – с собой я забрала лишь одежду, обувь и книги. Подаренных родней и знакомыми плюшевых зайцев и розовых чудовищ, лишь слегка напоминающих слонов и собак, я оставила на выброс отцу и его новой спутнице жизни.
У подъезда, уже затащив все вещи наверх, папа поцеловал меня в щеку и ласково попросил:
– Только обещай, что будешь звонить почаще, тушонок.
Я засмеялась и на миг повисла у отца на шее, быстро и бодро тараторя:
– Конечно! Каждый день. Утром и вечером.
Он захохотал в ответ и, отодвинувшись, чтобы лучше видеть мое лицо, фыркнул:
– Даже так? Правда-правда? Нет, мне, пожалуйста, один звонок вечером. Этого вполне хватит.
Я рассмеялась, еще раз поцеловала отца в щеку и напомнила:
– Поезжай, опоздаешь ведь! Гроза скоро.
Он кивнул, потрепал меня по волосам и сел в машину. Я дождалась, когда отец вырулил с парковки на улицу и пошла к подъезду. Улыбка сама собой слетела с губ, будто ее и не было. Как всегда, если меня никто не видел, я позволяла своему лицу то выражение, что по-настоящему отражало мое внутреннее состояние.
Войдя в квартиру, я водрузила сумку на коробки в центре крохотной прихожей и прошла дальше.
На самом деле ни в первый, ни во второй приезд сюда я особенно не присматривалась. Куда больше мне просто хотелось, наконец, съехать. Даже обстановку выбирать не стала, позволила Маше решить все за меня. И теперь на губах впервые за несколько недель расцвела улыбка. Будущая супруга отца не стала изобретать колесо, обставив квартиру просто, уютно и без вычурности. Ничего лишнего: белые стены, бежевая мебель, три цвета в полосах штор на окнах, мягкие ковры и темный паркет. Это немного скрадывало странноватую планировку квартиры: огромная, как корт, гостиная-столовая-кухня и крошечная спальня с балконом. Для семьи эта жилплощадь совсем не годилась, а для студентки – в самый раз. Куда лучше, чем мелькать перед глазами отца и Маши и заставлять их чувствовать себя виноватыми. И ладно бы я сама хоть как-то это провоцировала! Нет. Эти двое придумали себе проблему вроде моего неприятия за маской понимания и старались не слишком выпячивать свои отношения.
Первым делом я распаковала ноут, и теперь он блекло светился, отбрасывая голубоватые тени на стену и окно.
– Тихо… – зачем-то сказала я себе и улыбнулась. – Все из-за отца. С ним я отвыкла от тишины.
Он вечно тормошил меня, вез куда-нибудь, пытаясь втянуть в старую жизнь. Но то, что для него казалось привычным и обыденным, мне чудилось чем-то из далекого забытого прошлого.
– Так и есть…
Я убеждала себя каждый день, что все было лишь сном, которому поверила, но повторять слова убеждения оказалось проще, чем на самом деле смириться.
– Ничего не было. Душа человека не может покинуть тело и переместиться в иной мир.
Логика. Мне она всегда нравилось. Сейчас я тоже пыталась подогнать все под логику, исходя из нее, получалось, что мне все причудилось. Пусть достоверно, пусть детально.