Читать Курсант. Назад в СССР 8

Москва. Март 1985 года.

Зал ресторана «Луч» полон гостей, хмельного веселья и табачного дыма. Разнокалиберная публика (мужчины непременно в мешковатых пиджаках и галстуках, а женщины в легких модных платьях) отмечала субботний мартовский вечер. На сцене, мерцающей незатейливой цветомузыкой и зеркальными подвесными шарами, завывал солист ВИА с прической крашенного пуделя. Артисты, в расписных рубахах от местной фарцы, задорно били по струнам, клавишам и прочим барабанам.

Веселенькая композиция «Песняров» сменилась холодным «Айсбергом» примадонны.

Только что скакавшие посетители расселись за столиками, радостно галдя и готовясь к очередным возлияниям.

Редкие парочки закружились в медляке под грустную, но наполненную томной энергетикой песню. Только я в этот вечер был один. И на душе скребли кошки. Много кошек…

Я тихо жевал оливье, периодически тыкал вилкой в остывшую котлету по-киевски. Иногда наполнял рюмку уже теплой водкой из низкого графина и выпивал сам с собой, тихо бормоча под нос нехитрые тосты, типа «За друзей и за удачу». За любовь пить не хотелось. Настроение не то… Будто батарейка резко села, а новую не позаботился купить.

Официант в белой рубашке, в черной жилетке и оранжевой бабочке (вылитый королевский пингвин, даже нос в форме клюва) в очередной раз попытался ко мне подсадить запоздалых гостей. Теперь это была парочка возраста романтических строителей БАМа.

Я гневно зыркнул на пришлых. Те поняли без слов, что хмурый дяденька совсем не рад их обществу, и ретировались. «Пингвин» попытался меня уговорить, что, дескать, товарищ, не положено одному четырехместный столик занимать. Но я хлопнул кулаком по столу, сверкнул ксивой и велел убираться прочь.

Хотелось побыть одному. Достал из кармана пиджака мятый конверт. В строке обратного адреса значился Новоульяновск. Сегодня я получил самое грустное письмо в своей жизни.

Развернул уже изрядно измусоленный листочек в ученическую клетку и снова прочитал послание от Сони. Писала, что выходит замуж. Что устала ждать и желает мне счастья. Писала о семье, детях и прочих нужных (наверное) вещах. Но между строк сквозила грусть и, может, даже горечь. Я это чувствоал.

И на хрена было меня извещать о своем замужестве? На приглашение на свадьбу это не походило. Тогда зачем?.. Я слишком сильно нажал на вилку, которую даже забыл воткнуть в котлету. Та скрежетнула по тарелке и согнулась.

Мы расстались сразу после моей командировки в Зеленоярск. Два с половиной года прошло уже. Думал, все быльем поросло. Но нет… Сердце защемило, и я снова хлопнул рюмашку. Поморщился и захрустел салатом.

Дочитал письмо, бережно его свернул и сунул в карман. Задумался… Может, Соня ждет, что я одумаюсь и примчусь к ней? Расстрою свадьбу, убью злодея и увезу ее на край света. Но такое только в фильмах бывает. Причем в голливудских. А в советских – если любовь, то навсегда. И свадьба только раз в жизни. Так и должно быть. Наверное. Только не готов я сейчас. А может, и никогда не буду готов. Будто прошлая жизнь не отпускает.

Жизнь новая, да я – все тот же. Неужели только так?

Напротив меня, за столиком побольше, вальяжно развалился мужик в модном костюме в полоску. Видно, что недавно его прикупил. На лоснящейся ткани ни заломов, ни потертостей. На франта совсем не похож. В плечах сажень, а морда угловатая, как у матерого мента или бандита. Рядом хихикали какие-то девицы в юбках, что еле скрывали ягодицы, и чокалась рюмками еще парочка каких-то подозрительных типов. Одеты попроще, но тоже в костюмы с иголочки. У самих руки мозолистые и глаза колючие. Не похоже они на интеллигентов или фарцовщиков.