⇚ На страницу книги

Читать Огненная кровь. Том 2

Шрифт
Интервал

Ляна Зелинская

* * *

Часть 3. Время решений

Глава 17. Странные союзники

«…а потом он вернулся, Учитель, и я думал было, что пора мне снова прятаться. И скажу я вам, лицо у него было такое – краше в гроб кладут. И ежели бы мне надо было ставить ему диагноз, то я бы сказал Delirium furens[1](это я по настоянию Альберта учу теперь лекарский язык и выучил уже пять страниц).

Так вот, он ходил из угла в угол, будто и вовсе не в себе, я уж молчал и всё ждал, когда же рванёт. Но не рвануло. Он притащил несколько книг, читал их весь день, как одержимый, и восклицал: «Ну, конечно!» и «Я идиот!», не ел и даже не пил вина (что странно!).

А после лежал долго в горячей ванне с задумчивым видом (читайте – в кипятке, потому что моются они тут такой горячей водой, что с меня едва кожа не слезла вместе с волосами!) и сказал, чтобы я приготовил лучший его наряд для бала, только вид у него был такой, будто он собирался не на бал вовсе, а разом на драку, похороны и эшафот. Я уже молился всем Богам и решил, что, была не была, пойду с ним, тем более что встретил я тут чудесную девушку, Учитель. Зовут её Армана, и я позвал её на свидание. Так что будем мы с ней следить за нашими хозяевами, как бы чего не вышло. Она, кстати, и есть служанка той самой Иррис, о которой я писал выше.

Отпишусь вам вскоре, потому как, чую я, неприятности близко. И гора эта страшная плюётся дымом второй день, а сегодня поутру и вовсе взбесилась. Думал я, рухнет на нас потолок, так всё трясло. И как только они все не боятся? А ведь не то, что не боятся – сегодня вечером по всему городу праздник в честь этого, вот и подумай, что у них тут за нравы?

Всех вам благ и долголетия, Ваш верный Цинта».


– Цинта? Ты сегодня подозрительно молчалив, и, судя по пяти листам твоего письма, я, похоже, натворил что-то ужасное? – спросил Альберт с усмешкой, разглядывая в зеркало воротник рубашки.

– Ставлю свои башмаки на то, что это так и есть, – хмуро ответил Цинта.

– И почему же ты так думаешь? Чутьё?

– А хоть бы и чутьё. Ты уж, ясное дело, так прихорашиваешься не для того, чтобы воздать почести чьей-то помолвке. Я ни разу не видел, чтобы ты столько времени перед зеркалом проводил.

Альберт провёл рукой по волосам и произнёс с какой-то безысходностью в голосе:

– Она снова меня отвергла.

– Да я уж не дурак, догадался. Только чего ты ожидал, мой князь? Что она упадёт тебе в объятья? С чего бы? У неё вообще-то жених есть – будущий верховный джарт и красавец к тому же, и она помолвлена, – Цинта подал ему фрак, – тебе надо её забыть, мой князь, мало ли на свете женщин!

– Забыть? – воскликнул Альберт. – Как ты себе это представляешь? Это невозможно, даже если бы я захотел, потому что она здесь, каждый день у меня перед глазами! Но дело даже не в этом…

– А в чём?

– В том, что я не хочу её забывать, – он прислонился к шкафу, – можешь ли ты поверить, что боль может быть приятной?

– Приятной? Боль? – Цинта недоумённо посмотрел на хозяина. – Как это вообще понимать?

– Я и сам не знал такого раньше. Но как бы больно ни было всё, что связано с Иррис… мне с каждым разом хочется этого всё больше, – задумчиво произнёс Альберт.

– Similia similibus curantur[2], – произнёс Цинта с выражением и поднял вверх палец, – тебе нужно найти себе другую женщину, мой князь.