⇚ На страницу книги

Читать Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг. - стр. 2

Шрифт
Интервал

Выдающийся немецкий историк Райнхарт Козеллек (1923–2006) называл период монгольского вторжения на Русь «временем, связующим эпохи» (Sattelzeit). Это и смерть старого, и рождение нового – и то и другое происходило болезненно, с кровью, страданием, мукой, что, увы, обычно неизбежно. Можно ли подвести сюда шкалу измерений, выяснить степень боли и масштаб резонанса? Как всегда в гуманитарных науках, мы вряд ли сможем указать здесь точный процент или градус, не говоря о корреляции. Тем не менее оценка событий напрашивается. Произошел надлом, за которым последовали едва ли не революционные общественно-политические, экономические, культурные и даже этнические изменения. Не единовременные и не всеобщие, но приведшие в итоге к оформлению крупного и могущественного многонационального государства – России, а также других стран, возводящих свою историю к Древней Руси.

В научной литературе считается наиболее осязаемой и доступной периодизацией деление древнерусской истории на домонгольский период и время после нашествия. При этом одни нередко воспринимают «Батыев погром» в качестве тотального «обнуления» всего, что было прежде, а последующее отсчитывают уже от него, возводя к нему, разъясняя им. Другие, напротив, считают, что речь о налете кочевников, пронесшихся смерчем и нанесших урон населению, экономике Руси. Он отразился на некоторых социальных процессах, но не коснулся внутриполитической структуры, общественной системы, культуры и традиции. Тот самый путь к централизации, на который часто указывают авторы научно-популярных сочинений, не был непосредственным результатом нашествия: Батый расколол русские земли, а процессы централизации начались столетие спустя, причем в большей степени благодаря внутреннему социальному развитию, и охватили прежде всего северо-восток страны. Известно, что «иго», то есть система вассально-даннической зависимости, не было установлено сразу после нападения монголов, а стало результатом серии политических договоренностей русских князей, причем распространялось отнюдь не на все княжества.

Часто говорят о культурном и психологическом отставании от других стран, начавшемся на Руси после монгольского погрома. В отношении культуры заключения чаще всего строятся на основе археологического материала, который демонстрирует свертывание или сокращение масштабов ремесленной деятельности, бедность находок второй половины XIII – начала XIV вв., отсутствие большого числа каменных построек и архитектурных изысков. В социально-психологическом плане указывают (подобно Пайпсу) на то, что именно начиная с этого времени (середина XIII в.) наблюдается свертывание демократических институтов на «подконтрольных» монголам землях, а также формирование в народном сознании элементов мировосприятия, свойственных жителям восточных деспотий. Расплывчатость и низкое качество разработки понятийного аппарата отмеченных проблем не позволяет делать однозначные заключения о психологическом портрете русского человека XII, XIII или XV вв., а потому и привязывать к хронологической шкале те или иные сдвиги общественного (и личного) сознания. Не лишены противоречий и данные о состоянии культуры и ремесла. Затруднительно связывать сокращение производства и исчезновение ряда ремесленных центров исключительно с последствиями погрома 1237–1240 гг. Археологические находки зачастую не имеют точных дат и размещаются в широком диапазоне, ориентированном на относительные реперы. Русские князья в междоусобных войнах были не менее жестоки, чем степные гости. Поэтому любой слой пожарища примерно XIII века или массовое захоронение тех лет связывать именно с монголами никак нельзя. Также с элитарными искусствами – архитектурой и ювелирным мастерством. О перерыве в каменном зодчестве можно говорить уже с начала 1230-х гг. Эпизодические исключения практически во всех регионах Руси будут фиксироваться независимо от времени военных действий. Датировка ювелирных изделий тем более затруднительна.