Они встретились спустя тридцать лет в Санкт-Петербурге – военный врач в отставке и солдат.
– Господин… – немного колебался рядовой.
– Называй полковником, – улыбнулся старик. – Лучше пойдём в какое-нибудь тихое кафе. Ух, какой ты стал солидный, большой. А я вот постарел.
Они зашли в уютное кафе на окраине города. Как это обычно бывает, заказали еду и алкоголь. Вспомнили афганскую войну. Расстроились. Выпили…
– Помните, когда я выписывался из госпиталя, вы дали мне шесть маленьких осколков?
В правом боку солдата снова взбунтовалась щемящая боль, выпучились, краснея, шрамы на левой руке… как будто не было стольких лет позади.
– Помню, конечно же помню! Откровенно говоря, ты везунчик. Я же по кусочкам вынимал из тебя этот осколок…
…Времена идут. Всё меняется. В том числе и человек. Раненый рядовой может стать писателем, а военный врач в звании капитана – полковником. Неизменным остаётся только одно, что не стареет и не умирает. Это память. Не стереть из памяти войну. Хоть и вышел живым из пекла. Говорят, что смерть стирает память…
Несмотря на то, что полковнику было далеко за семьдесят, память его не подводила, наоборот, с каждым годом она становилась всё яснее, чётче. Жизнь его стала тише, событий – меньше, и на освободившееся место откуда-то из глубин памяти прорвалась наружу война, захватила всё больше души, оккупировала сердце. Иногда он чувствовал, что всё ещё находится там, в Афгане, и все мельчайшие детали всплывали в сознании.
Вот и сейчас перед глазами полковника стояла картина: вот он вытаскивает по крохотным кусочкам осколки снаряда из тела раненого. Он понимает, что сердце парня, потерявшего много крови, бьётся в последней надежде на жизнь. Он слышит свой голос: скальпель, тампон, ножницы… Вот наконец он вытаскивает из тела последний, шестой осколок снаряда. Металлическая чашка звякает в шестой раз. Это звук битвы за жизнь. Он отзывается ударом колокола в голове, набатом в его ушах стучит сердце бойца… Теперь всё… «Молодец, парень! Ты выдержал! Ты будешь жить!..»
– Молодец, парень! Ты выдержал! Ты будешь жить! – снова прошептал полковник. Он смотрел в одну точку.
– Вы что-то сказали, господин полковник?
Но полковник был где-то очень далеко – в пучине памяти о войне. Солдат повторил:
– Вы что-то сказали?
– А-а-а? Нет, я так… Задумался.
– Хочу у вас спросить…
– Да…
– Вы спасли мне жизнь, вынув из меня осколки снаряда. Но… но вот здесь, – он ударил себя кулаком в грудь, – в сердце что-то осталось, вернее, мне кажется, что там бомба. Я её чувствую… и боюсь, не взорвётся ли она однажды.
Полковник вздрогнул. Пристально посмотрел на рядового.
– Я тоже… боюсь… – его голос дрогнул.
– А вы чего боитесь?
– Мне тоже кажется. Кажется, что в моём сердце лежит неразорвавшаяся мина или бомба. Честно говоря, я думал, что такое ощущение только у меня, думал, что так воспоминания о войне мучают, не дают успокоиться. Значит, и ты такой же…
– Что, теперь так и будем жить?
– А у нас нет выбора, рядовой! Я смог достать острые осколки из твоего тела, но эту бомбу из сердца достать не могу. Ни один хирург в мире не сможет…