⇚ На страницу книги

Читать Черного нет и не будет

Шрифт
Интервал

Original title:

Rien n'est noir

by Claire Berest


Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.


© Editions Stock – 2019

Published by arrangement with Lester Literary Agency & Associates

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2024

* * *

Посвящается Альберику, mi cielo, mi vida[1], и, конечно же, Фриде де Гайардон


Я хотела бы нарисовать тебя, но не хватит красок – все цвета ушли на мое смущение. На четкий силуэт моей огромной любви.

Фрида Кало, посвящено Диего Ривере, 1953

Через литературу едва ли можно выразить весь тот внутренний шум, что наполняет нас, да и к тому же не я виновата, что в моей груди вместо стука сердца слышен шум сломанных часов.

Фрида Кало, письмо к Элле Вольф, 1938

Часть I. Мехико, 1928. Синий

Свет и чистота. Любовь. Расстояние. И нежность бывает такого синего цвета.

Из дневника Фриды Кало

Тенарова синь


Она видит только его, хотя даже на него не смотрит.

Он постоянно резвится где-то по углам, почти вне поля ее зрения. На той тоненькой грани, где не столько видишь, сколько чувствуешь. Принимает причудливую форму: то ли бегемота, то ли осьминога с завораживающими щупальцами, и если его масса где-то разливается, то заражено все пространство. Трофей из цирка, который любая женщина с охотой прицепила бы себе на корсет и уколола бы булавкой свое девственное тело. Ловкость этого слоноподобного мужчины неестественна, лишний вес розовой плоти только придает ему невероятную гибкость и скорость его твердому, как камень, достоинству; он мгновенно возбуждает в каждой непреодолимое желание окунуться в запретное. Хотя эти же дамы готовы признать: как шлейф духов, пьянящих, дурманящих, Диего Ривера, словно колдун, притягивает к себе слабый пол – при виде него они забывают стыдливость, выпячивают грудь и вспоминают первобытный инстинкт совокупления.

Когда с ним общаешься, то начинают плясать родинки, поднимается на октаву настроение, проявляются наглые черты характера и давно забытое бесстрашие накаляется. Потрескивает огнем. Одно только его присутствие заставляет забыть об эротизме прекрасных говорунов и красоте хорошо сложенных тел. Он притягивающий и притягательный. Наблюдая за ним, Фрида думает о ярких пятнах, из-за которых приходится часто моргать, эти пятна не перестают прыгать перед глазами, даже закрытыми; свет фар, несущий в себе опасность, так поразил сетчатку ее глаза, что, даже моргая, она все равно их видит. И как только аура этого монстра искрится афродизиаками? Диего, он ведь уродлив и уродства своего не скрывает, сам же над ним насмехается. Это вкусное уродство разжигает аппетит; хочется впиться в огромное пузо, заполнить им глотку, перепачкать зубы, облизать жирные пальцы, провести языком по тусклым, слишком выразительным глазам, между которыми слишком большое расстояние.


Она внимательно рассматривала величайшего художника Мексики, но, оторвавшись от него, прошлась взглядом по остальной компании – бесформенной, дурманящей массе, состоящей из всех возможных личностей. «Что еще может походить на одну вечеринку, как не другая вечеринка?» – подумала она. Ничего не меняется: так же за эфемерными шторами прячутся от дневных забот, так же громко кричат, глубже дышат, еще быстрее пьют, поспешнее смеются, и хохот, вылетевший изо рта, приземляется рядом с той, что проходит мимо и кого потом обнимут; но в вечеринках, проводимых Тиной Модотти, есть свое неоднозначное очарование – на подобное они совсем не похожи. Во время этих приемов всегда что-нибудь случается, поэтому Фрида любит незаметно приходить на них и за всем наблюдать со стороны.