Читать Моменты из жизни…

Семен Иванович проснулся, как всегда рано. Он прислушался к ровному дыханию жены, осторожно встал и вышел на крылечко. Присел на ступеньку и задумался: вот уже год, как горькая обида, тоска сжимала его старое, расстроенное жизнью и временем сердце. И сейчас снова проклятая тоска сжала его в свои тиски.

Семен Иванович торопливо закурил, встал, побродил по двору и вышел за ворота.

Прямо за его двором стоял веселый смешанный лес. Осень уже нарядила деревья в праздничный наряд. Старик, молча смотрел на них и курил. Глаза его остановились на отдельно стоявшей, будто выбежавший из леса березке. И засветились ей навстречу выцветшие голубые глаза Семена Ивановича.

Он пошел к ней. Легкий ветерок чуть трогал крону дерева, и листья как будто шептались о чем-то над головой старика. Он ласково положил свою ладонь на белый ствол березки. И лежала она там, на белоснежном теле дерева, коричневой заплатой.

Он стоял и смотрел на лес. В глазах грусть. И ничего неслышно было вокруг. Только тихий шепот березки. А он все стоял, не трогаясь с места, будто боялся чего-то. Потом, заставив себя, оторвал руку от ствола дерева, резко повернулся. Тишина угнетала, давила на него, и он пошел в ней, один на один, как с огромным грузом, но слабых уже плечах.

Из-за леска встало солнышко, кинуло лучи на землю, они высветили два окна дома Семен Ивановича. Он, не глядя, прошел мимо.

Остановился, прислушиваясь. Прислушиваться было не к чему. Вокруг по-прежнему стояла мертвая тишина. Она не могла быть другой в мертвой деревне.

Умерла деревня в прошлом году, когда последний шесть семей, бросив свои дома, перебрались в большое шумное село, на центральную усадьбу совхоза.

А умирать начала еще раньше. Семен Иванович остановился у большого бугра, который ревниво закрывали от улицы кусты сирени. Дома давно не было, а сирень, когда-то заботливо посаженная руками хозяев этого бывшего дома, продолжала жить.

Здесь когда-то жила большая, шумная, работящая семья. Ребят было много, все крепкие, веселые.

Семен Иванович смотрел на бугор сквозь кусты сирени и постепенно перед ним вставал большой приземистый дом, с голубыми наличниками окон. У него женой был всего один сын, и он завидовал семье с восемью ребятами. Завидовал грустно и по-хорошему.

Снялась семья неожиданно для всей деревни. Осенью старший сын Шатровых должен был пойти в пятый класс, пятого класса здесь не было. Надо было везти сына в интернат.

Скандал в мирной семье разгорелся внезапно, прямо во дворе. Семен Иванович шел мимо и стал невольным его свидетелем.

–Не дам Серёжку в интернат, – кричала на Шатрова жена, – все при мне, при мне, а тут отдавай куда-то мальчонку! Ну хоть бы постарше был!

Она громко заплакала. Из дома выскочила ребятня и в удивлении уставилась на родителей. Впереди стоял виновник ссоры, Сережка за ним Настя, Саша, Алеша Володя. Погодки они и один за другим должны были покинуть родной дом, чтобы продолжить учение. А там и других младших Шатровых ждала та же судьба.

Шатровы уехали. Картошку копать уже приезжали как гости. Семен Иванович подошел тогда спросить, как устроились. Жена Шатрова довольно улыбнулась. Сам Шатров только махнул рукой.

Дом они продать не смогли: на слом он не шел, не из дерева был сложен. С трудом продали рамы, двери, и дом долго стоял, зияя страшными пустыми глазницами окон, пугая тишиной, облезая и старясь. Потом рухнул и постепенно превратился вот в этот бугор.