Китайская Народная Республика, город Шанхай, наше время.
Представление началось без опоздания и прочих малосимпатичных неожиданностей. Сперва по внутренней трансляции объявили «творческую готовность номер один», потом к публике вышел маэстро анонсер и, стоя посреди арены в круге света, раскатисто объявил в микрофон: «Пр-р-ред-ставление начинается!!!», оркестр вжарил во всю духовую медь цирковой марш и, как говорится, п-а-ашел черт по бочкам. Начали.
Артем в парадном выходе был не задействован. А кабы и был задействован, то на сей раз параду-алле все равно пришлось бы обойтись без него. Какой к лешему парад, какое к дьяволу «алле», когда на кону стоит судьба всего цирка.
Истина открылась, как оно обычно и бывает, внезапно – будто кто сзади кирпичом по темени шарахнул. И случилось это при следующих обстоятельствах. Задетая локтем, скатилась по столу катушка черных ниток, упала на пол. Артем нагнулся за ней, увидел в углу гримерной лохматые заросли паутины, паука, деловито снующего меж черными точками засохших мух… и застыл в неудобной позе, потому что какая-то мысль вдруг стала пробиваться наружу с настойчивостью цыпленка, долбящего клювом скорлупу. Взгляд накрепко, как крючок за корягу, зацепился за паучье хозяйство. Наконец скорлупа треснула – мысль вылупилась, снизошло озарение.
– Муха с бляхой, и как я раньше не дотумкал?! – выпрямившись, спросил Артем у своего отражения в зеркале. И постучал себя кулаком по лбу, как бы в наказание за недогадливость. Однако, как известно даже даунам, лучше поздно, чем никогда.
Все то, о чем он напряженно размышлял на протяжении последних недель, получило наконец простое, внятное и единственно верное объяснение. Кусочки мозаики сложились в целостную картину. Обрывки разговоров, обмолвки выпивших коллег, печальная история коверного Жоры Астахова, полная загадок и вопросов смерть в автокатастрофе жонглера Тофика Гажиматова, визит следователя ФСБ, с каждым днем все более нарастающее в цирке напряжение, инфаркт администратора Погребельского, необычно тщательный досмотр на китайской таможне, которым руководили люди из Интерпола, наконец таинственное исчезновение канатоходца Ипатова – все состыковалось. И теперь, после того как он понял, что же собственно происходит и к кому ведут все нити, Артему приходилось лишь удивляться прежней своей слепоте и недогадливости.
Все, больше он ждать не мог. Он должен был немедленно убедиться в собственной правоте. Или же… в неправоте. Артем выскочил из гримерки, как из горящего дома, так и не закончив переодеваться к номеру.
В коридоре царила обычная для представлений суета. Кто-то куда-то пробегал с выпученными глазами, кто-то кого-то разыскивал, хватая за руки всех подряд «не видели случайно?», у пожарного щита кто-то чихвостил «раздолбаев-механиков», на этот раз отличившихся тем, что забыли зарядить аккумуляторы кара из номера «Собачий поезд». В небольшом закутке, забросив ноги на холодные батареи, растягивали мышцы сестры Маша и Галя из номера «Чудеса на брусьях», здесь же кто-то из черноусых джигитов Арчила Гвазава, сидя на пожарном ящике с песком и раздраженно цокая языком, чинил ножны бутафорского кинжала.