Глава 1, в которой Барбóне говорит с мамой, а Андерсен рассказывает про шаровую молнию
– Да, мама, хорошо…
– Так ты обязательно выйди на улицу, нужно гулять каждый день. Хотя бы полчаса!
Барбóне с тоской посмотрел в окно, по стеклу часто бежали крупные капли дождя, ветер с остервенением пытался вырвать из земли старую липу, что росла перед домом. Дерево отчаянно сопротивлялось.
– Обязательно, мама…
– Ты только для вида даешь мне ответики, ты никогда меня не слушаешь.
Барбóне перевел взгляд от окна на фотографию в рамке, стоящую на столике рядом с телефоном. Строгая тётенька с узким лицом, очень похожим на мордочку таксы, смотрела с портрета, немного наклонившись вперед. Легкое неодобрение читалось в ее взгляде. По рамке, повторяясь по кругу несколько раз, шла серебряная надпись с завитками “Любимая мамочка”. Этот портрет мама подарила Барбóне на его седьмой день рождения.
– Нет, правда, сейчас пойду погуляю…
Липа за окном скрипела и держалась на ветру из последних сил. Страшный гром зазвенел в стеклах, с улицы донеслись звуки автомобильной сигнализации.
– Что это у тебя там? Ты опять что-то уронил?
– Нет, это гроза, на улице.
– Какая гроза? Что ты придумываешь все время? У нас солнце светит!
– Ну, а у нас сильная гроза – это же далеко…
– Что ж ты сразу не сказал! Тогда никуда не ходи ни в коем случае. Вот ведь додумается тоже – на улице гроза, а он пойдет гулять! И закрой все окна, ты знаешь, как шаровая молния залетела в дом и чуть не убила бабушку, когда она шила у окна?
– Да, мама, я помню…
– Вот ты послушай, как это было. Бабушка как-то раз сидела у окна и шила для тебя пеленки из старых простыней. А между прочим, раньше подгузников не было. Какой это был все-таки ужас с этими пеленками. И каждый раз, как только тебе поменяешь пеленку, ты моментально норовил в нее надуть! Ты всегда был такой непослушный, с самого раннего детства. Хотя, когда ты родился, ты был славный малышик! Докторша в роддоме, что тебя принимала, протянула мне сверток: “Ma che carino, guarda che barbone!”1 – она была итальянка, маленькая с большим носом, и очень опытная. Все хотели попасть именно к ней. Я посмотрела – и правда, Пуделёк Барбóне. Так мы тебя уже с папой и стали звать с тех пор. Так о чем это я?..
– Про шаровую молнию.
– А, ну да: бабушка сидела у окна и шила… Так а разве я тебе не рассказывала эту историю? Ведь рассказывала?
– Конечно, рассказывала, мама…
– Ну так что же ты молчишь тогда!? Как будто мне заняться нечем! Ладно, пойду, а то ты меня совсем заболтал, ей богу. Надо еще отца кормить. И ни в коем случае не ходи сегодня на улицу. И закрой все окна. И повыключай все электроприборы. И поешь как следует.
–
Да, мама, хорошо…
Барбóне повесил трубку и посмотрел на фотографию на столе. ‘Интересно’, подумал он, ’а когда мама была еще девочкой, кем она тогда командовала?’. Барбóне присел на корточки и задумался. Вот мама – тогда еще девочка-мама – учит дедушку правильно курить: “Ну кто же так курит? Так только табак переводить и никакого толку. Затягивайся по-человечески”. Дедушка послушно пыхтит трубкой, старательно выполняя мамины указания. ‘Да, примерно так, наверно, и было’ – подумал Барбóне и снова посмотрел на фото. Ему показалось, что мама с портрета глядит на него теперь особенно неодобрительно.