По городу плыла поздняя весна. Солнце щекотало нос, распускались изумрудные листья на деревьях. Цвели вишни, то и дело роняя на землю лепестки. Мальчишкам до этого не было никакого дела. Кроме Пика, конечно же. Пик был романтиком. Он нюхал сорванный с обочины одуванчик. Пыльца одуванчика сыпалась на его чёрный костюм звёздной пылью. Он задирал голову вверх и смотрел на перелётных птиц, тонких в солнечных лучах, и вздыхал. Пик наклонял к себе цветущие ветви и наслаждался дурманящим запахом. Шагал по дороге, заглядываясь на то, как по обочинам прорывается сквозь асфальт зелёная трава. Весна пленила его, и он, не выдержав весеннего натиска, шёл, закрыв глаза и вдыхая густой весенний воздух. Пик улыбался и покачивал головой в такт неслышимой музыке. И вдруг полетел вперёд, на асфальт.
– Здоров, Пик! – рявкнул громила Кико.
Он, как обычно, налетел сзади и толкнул Пика рюкзаком. Это происходило каждый день, и Пик должен был уже привыкнуть. Но нет, он был не злопамятным, и каждый новый день дарил ему надежду на то, что уж сегодня ему не валяться на асфальте, не быть сбитым с ног рюкзаком. К тому же Пик знал: Кико делал это вовсе не со зла, а по большой дружбе. В их классе все мальчишки дружили. Да как может быть иначе, когда в классе нет девчонок?! Именно они, девчонки, красивые и величественные, вносят в учёбу разлад. Школа – не место всяким там блёсткам и длинным ресницам. Хотя у Пика-то ресницы были длинными…
Пик поднялся с земли, отряхнул ладони, и радостный Кико, обхватив его шею рукой, пригнул беднягу к земле. Кико взъерошил Пику волосы.
– Моя причёска! – возмутился Пик. – Я так старался!
Кико добродушно ухмыльнулся:
– Ты у нас красава, да? Будь у нас в классе девчонки – все были бы твои!
Он ослабил захват, и Пик, вжав голову в плечи, пригладил волосы. А Кико вдруг стал грозным и убеждённо сказал:
– Но у нас их нет и не будет!
Мальчишки пошли дальше как ни в чём не бывало. Чёрный школьный костюм висел на плотном Кико мешком, сзади на штанинах налипли комья грязи. Белая рубашка была скорее серой, а неповязанный галстук торчал из кармана. Кико повесил рюкзак на одно плечо и скособочился. Пик держал спину прямо, а подбородок высоко. Они остановились у автобусной остановки.
К остановке, просигналив, подъехал автобус, а потом, по-медвежьи ухнув, уехал дальше. Кико и Пик смотрели на остановку, на которой стояли ещё двое мальчишек. Один из них взглянул на часы и сказал:
– Автобус опоздал на тридцать две секунды. Об этом говорю я, Лэндо, стоя на асфальте тёплым весенним днём, – и, довольно кивнув, двинулся навстречу Кико и Пику. Он был худеньким, с бледным треугольным лицом. Волосы Лэндо, зачёсанные назад, ниспадали на плечи.
Второй мальчишка, растерянно посмотрев по сторонам, хлопнул себя по лбу:
– А… – и подбежал к остальным.
Это был Виллик. Он постоянно метался из стороны в сторону, забывал всё на свете… Виллик был раззява. Он пристраивался к ребятам то справа, то слева и, готовый в очередной раз рвануть в противоположном направлении, был остановлен Кико.
– Не дёргайся, – прорычал Кико.
– А… Кикико… Ладно, Кикико…
– Я Кико, – привычно поправил его Кико.