Читать Начало и вечность жизни

В данном сборнике произведений Владимира Ивановича Вернадского нет ранее неизвестных. Но основание для их объединения тем не менее предельно ясное и отчетливое. Они посвящены великой революционной идее, царство которой все еще не наступило – концепции вечности и космического смысла планетной жизни.

Нам необходимо уяснить, какого масштаба эта его истина? Она того же уровня, что идеи Коперника, Галилея, Ньютона и других вершителей научной революции XVII века – времени знаменитого перехода от геоцентризма к гелиоцентризму. Новая картина мира была тогда доказана математически, и образованному человечеству не оставалось ничего другого, как принять ее. Но между тем главный идейный противник гелиоцентризма папа римский Урбан VIII предупреждал Галилея (будучи его поклонником!), что наука в принципе не может и не должна устанавливать абсолютную и окончательную картину мира, потому что тем самым она вмешивается в прерогативу Создателя, подменяет собой Его замысел. Его позицию, само собой, отнесли к религиозной ограниченности, хотя в душе и сами ученые того времени не могли не чувствовать, что в результате отказа от геоцентризма мир оказался разорван. Оказалось, что в космосе ничего нет, кроме мертвой материи, а человечество и вообще все живое на Земле явления случайные. Рационально объяснить такой разрыв никак было нельзя. Оставалось отдельно еще верить в Творца.

Но вот через 300 лет Вернадский уврачевал незаживающую рану научного человечества. Одновременно он возвратил нас к новому научному геоцентризму и тем самым к цельности мира. Он понял и утвердил, что картина мира не может диктоваться ограниченным числом наук, но только всей их совокупностью без изъятия. Более того, как бы в полном согласии с Урбаном VIII он заявил, что, поскольку наука непрерывно развивается, мы не можем и не имеем права создавать абсолютную картину мироздания, но только сознательно ограниченные, зато точные и работающие модели космоса. И потому гелиоцентризм и вообще небесная механика должны стать частью более общей научной панорамы, входить в науки о Земле, о живой материи, о человечестве – как в более информативно богатую часть естествознания, исследующую полюс сложности мира. Все остальные дисциплины должны сочетаться с ним и объясняться им.

Еще раз повторю: все публикуемые здесь статьи ученого давно известны и публиковались не раз. Но они никогда не вызывали адекватного отношения. Их изначально не принимали и элементарно не понимали. В лучшем случае считали неким философским усмотрением Вернадского, неким «космизмом», то есть ви_>́дением всего земного с космической точки зрения. И потому научно идея вечности жизни практически не обсуждалась. Что же, обсуждать философию – все равно что искать научные сведения в поэзии?! И дело даже не в самой идее, а в ее решительном противоречии с заранее заданной всеобщей установкой сознания, в едином, повсеместном и общем мнении о случайности жизни. Если не считать креационизма, каждый человек из совокупности научных знаний, полученных им на любом уровне, еще со школы уяснил, что жизнь