Пока мотался с вокзала на вокзал в Чикаго, слегка простыл, потом Нью-Йорк, там в ожидании стрелки с Боссом замутил трехдневный гудеж с девками, так что поправить здоровье, увы, не получилось. Когда приехал на Лонг-Айленд, был уже никакой. Впервые за много лет заметил в мокроте следы крови.
Зал ожидания станции Пиердейл крошечный – вошел и вышел; стою в дверях, смотрю. Главная улица. Она там всего-то четыре квартала, делит город на две половины, одинаково задрипанные. Ведет к педагогическому колледжу – полудюжине красных кирпичных домиков, разбросанных примерно на пяти гектарах неухоженной территории кампуса. Самое высокое здание – три этажа. А общежития так и вовсе бараки.
Напал кашель, я закурил сигарету, утихомирить. Подумал: может, рискнуть да опрокинуть два-три стопарика – как-то же надо от похмелья избавляться. «Надо» – это даже не то слово! Поднял свои два чемодана и шагнул на улицу.
Отчасти, конечно, тому виной было мое настроение, но чем дальше я углублялся в Пиердейл, тем меньше он мне нравился. Весь городок скукоженный, поганый – как яблоко, загнившее на ветке. Местная промышленность, похоже, отсутствует напрочь – так, собирают в кучку то, что привезут фермеры. Чтобы в Нью-Йорк на работу ездить – с этим тоже облом: куда там, девяносто пять миль, шутка ли! Педагогический колледж как раз кстати – все-таки подспорье, но он, видать, тоже маленький и никчемный. И у всего вокруг унылый вид – как у лысеющих мужиков, что зачесывают последние пряди волос из-за ушей на макушку.
Прошел пару кварталов, и ни одного бара – ни на главном «броде», ни в переулках. Потный, дрожа всеми поджилками, я поставил чемоданы и прикурил еще одну сигарету. Опять закашлялся. Выругал про себя Босса последними словами, какие только вспомнил.
Я все на свете отдал бы за то, чтобы вновь оказаться на той автозаправке в Аризоне.
Но это – дудки. Или я буду с тридцатью тысячами Босса, или не будет ни тысяч, ни меня, ни вообще ничего.
Остановился у обувного магазина и, выпрямившись, краем глаза поймал свое отражение в витрине. Особо не впечатлился. Нет, ну, конечно, видно, что за последние восемь-девять лет я практически выздоровел: вон какой стал – почти как огурчик, чего там. Но вот красавцем – нет, не сделался. Штабелями при виде меня девки не укладываются, врать не буду. Главное, росточком не вышел. В витрине отражался мальчик, который пытается выглядеть мужчиной. Как говорится, метр с кепкой. Ну, полтора.
Отвернулся от витрины, постоял, посмотрел снова. Светить деньгами мне не с руки, это да, но, чтобы иметь приличные ботинки, человеку что, непременно надо в золоте купаться? Новая обувка всегда влияла на меня благотворно. Надел – и кум королю, даже если остальное не очень катит. Захожу внутрь.
У входа небольшой прилавок, полный носков и подвязок, над ним морда щекастого малого средних лет – хозяин, надо полагать; склонился, читает газету. На меня едва глянул, лишь ткнул через плечо большим пальцем.
– Тебе туда, сынок, – проговорил он. – К тем красным кирпичным зданиям – видал?
– Что?! – вырвалось у меня. – Да какой я тебе…
– Туда, туда. Ходи прямо, не промахнешься, там пристроят. Направят в общагу и скажут все, что тебе надо знать.