⇚ На страницу книги

Читать Сам себе биограф. 10 способов написать автобиографию и разобраться в себе

Шрифт

Интервал

Редактор Дина Ефимовна Вишня

Дизайнер обложки Юлия Игоревна Понурьева

Литературный продюсер Олеся Владимировна Радаева

ISBN 978-5-0062-7272-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мне повезло родиться желанным ребенком любящих родителей – это большая удача и надежный задел на будущее.

Всю силу и глубину маминой любви я осознала по-настоящему только после ее ухода. Весь трагизм и неосуществленность папиной судьбы, я осознала, когда сама прошла жизненые испытания.

Но твердые знания, что моя мама – самая красивая и заботливая мама в мире, а мой папа – самый сильный и умелый папа в мире, были моим оберегом, ориентиром и жизненным базисом.

Эту книгу о важности воспоминаний и уважении к прошлому я посвящаю моим родителям – Инге Константиновне и Валерию Ивановичу.

Пролог. Как все начиналось

Он взял меня за горло и потребовал правды. Я закашлялась, подавившись собственным страхом. В животе стало горячо, в глазах заблестели слезы. Очень не хотелось чувствовать боль, но он проскрипел, словно старая дверь, что станет еще больнее, если буду молчать. Толкнул в спину. Я неловко присела на стул. Закрыла глаза, и карусель перепутанных картинок закружила меня и унесла в прошлое.

Почти два дня с перерывом на короткий сон без отдыха и еду без вкуса я рассказывала и рассказывала. Плакала, недоумевала, смеялась, восхищалась и… наслаждалась. Но тогда я была не способна признаться себе в этом наслаждении, просто чувствовала.

Слово за словом, строчка за строчкой, страница за страницей я рассказывала о нем и о себе рядом с ним. И только когда пальцы отстучали последние слова по кнопкам ноутбука, я почувствовала себя свободной. Опять расплакалась, но это были другие слезы – слезы освобождения от боли. От боли расставания со своим первым домом, с детством и всем, что там оставалось.

«…У меня возникла дурацкая, совершенно наивная и необъяснимая надежда, что найдется хотя бы камень, о который я когда-то разбила коленку. Он ведь не мог так запросто исчезнуть! Может, этот большущий камень будет хоть каким-то условным доказательством того, что это было взаправду: и двор, и детство, и первоклассница с новеньким кожаным портфельчиком и ее молодая, самая красивая и самая умная в мире мама.

Увы, все закатано в равнодушный серый асфальт. И под этим жестким, тяжелым асфальтом осталось мое детство, мой палисадник, мой Крым.

Больно было осознавать, что уже никогда никому не смогу сказать: вот мой дом, вот мои окна. Я впервые обрадовалась тому, что рано темнеет, и никто не видит, как судорожно бьется едкий комок в горле, как пульсируют виски, сжимающие взорванный мозг, как слезы уходят за глаза, вглубь и стекают в самое сердце, выжигая закатным багровым огнем слова: АКАЦИЙ НЕТ, ДОМА НЕТ, ДЕТСТВА НЕТ, ТАНЕЧКИ НЕТ.

Усилием воли сгруппировалась, взяла себя не просто в руки, а задушила на уровне яремной впадинки, где пекучим тромбом затыкал горло ком обиды.

Не дав этому кому прорваться слезами, я хоронила его тихо и одиноко, ни с кем не разделяя своего внезапного горя – горя человека, оставшегося без родины, без детства, без возможности объяснить, почему я такая, и предъявить убедительные доказательства своей подлинности, рожденной и выращенной в этом крымском дворе, которого нет, и в этой солнечной квартире, окна которой уже никуда не смотрят.