У двери своего кабинета он, еще не старый и крепкий человек, вдруг остановился от непонятного чувства. Над словом «интуиция» он привык посмеиваться, но сейчас именно какое-то новое чувство подсказало: в его кабинете кто-то есть. Никогда и никто не заходил в его кабинет без разрешения, а сейчас кто-то зашел. И происходит там что-то небезопасное.
Но он почему-то не вызвал полицию.
Он открыл дверь и вошел.
В полумраке кабинета он разглядел детскую фигурку. Маленькая девочка в пышном клетчатом платье с оборками стояла у стола. Обычно закрытая на ключ полка была открыта. В руках у малышки был огромный острый изогнутый нож, девочка задумчиво смотрела на него.
– Кира, – осторожно позвал он.
Девочка вскинула голову, заулыбалась и шагнула к нему.
– Стой-стой, внучка, не двигайся!
Он мысленно выругал себя за «немужское» поведение – и это несмотря на то, что в жизни было столько опасных ситуаций, в которых он всегда вел себя правильно и мог защитить себя и остальных! – и быстро направился к внучке. Подавил в себе порыв скорее забрать нож – это могло напугать малышку, – и аккуратно взял ее руки в свои – так, чтобы теперь она точно не могла себе повредить.
– Милая, как ты вошла?
– Открыла дверь и вошла, – удивленно захлопала глазенками Кира.
– Она была открыта?
– Да, конечно, дедушка! Я ее толкнула, и она открылась.
– А полочка? Тоже открыта?
– Да… Сначала она не открывалась, но я рассердилась и стала ей говорить: откройся, откройся! И она открылась.
– А что ты искала, милая?
– Я хотела посмотреть еще раз твою старую трубку, которую ты мне показывал. В красивом зеленом футлярчике. А почему ты не хочешь показать мне, как пускать из нее дым колечками? Я в сказке видела, как старый дедушка сидит у домика и пускает дым колечками.
– Кира, любимая, я ж говорил: пообещал бабушке, что больше не буду этого делать. Курить – для здоровья вредно, – нежно ворковал он, аккуратно разжимая маленькие, но цепкие детские пальчики и забирая нож.
Кира сделала испуганные глаза:
– Дедушке в сказке тоже вредно? Он что – умрет?
– Дедушка в сказке сказочный, ему можно, – улыбнулся он Кире. – А зачем ты взяла нож?
Лицо Киры стало хитрым-хитрым:
– А зачем ты прячешь такой красивый ножик? Почему его нельзя поставить на подставочку в гостиной? Я подставочку тоже нашла. Я же знаю, что он был раньше в гостиной! И такие красивые, с узором из ниточек …как они называются, дедушка?
– Ножны, радость моя. Кто тебе сказал, где он был?
– Дядя Джеймс приходил в гости и спросил бабушку, почему мы убрали ножик, который он подарил. Он назвал его ку..кух…
– Кхукри, родная?
– Да! Бабушка сказала дяде, что она бы до сих пор не хотела, чтобы такие предметы были на глазах у мамы. Я всё слышала! А почему? Мама не боится ножиков, я точно знаю.
– Любимая, понимаешь…
Перед его глазами встало бледное лицо дочери. Исплаканное и при этом бледное. Ее нетвердая походка. Как она каждый день обходила гостиную, будто привидение, бесцельно и неузнаваемо плыла вдоль безделушек, развешенных и расставленных для украшения, и вдруг однажды задержалась напротив этого ножа – привезенного из далекой горной страны подарка от друга семьи.
Холод охватил его, и уже к вечеру чудесного ножа в искусно сшитых ножнах в гостиной не было. Заметила дочь или не заметила – никто не мог понять, ведь она молчала, молчала днями, неделями, месяцами…