Читать Кошмарные сны Зои Орловой

Самая легкая фаза сна.

Точка входа, где начинается переход в более глубокий сон, но человек все еще легко может проснуться от окружающих шумов.

Нам надо поговорить. В доме.

Сколько жизней перевернула столь банальная фраза! Но, услышав ее от бабушки, Зоя неладного не заподозрила, проводила Любовь Константиновну задумчивым взглядом, отмечая легкость походки, и осталась на веранде, поглядывая на алую по случаю заката вершину Юнгфрау. Все-таки бабушка знала толк в прекрасных для жизни местах. А Зоя, пусть и отличалась от большинства людей, все же умела распознавать настоящую красоту и ею любоваться.

Важный разговор, точно!

Еще раз глянув на уже потемневшую горную вершину, Зоя поднялась, лениво потянулась и отправилась в дом. Любовь Константиновна обнаружилась в кабинете, доставала из сейфа тяжелые на вид папки, плотно забитые бумагами и фотографиями. Бабушке не так давно стукнул девяносто один год, она не воспринимала информацию на электронных носителях, хотя Зоя не раз и не два пыталась показать ей плюсы прогресса.

— Речь пойдет о вашей матери, — сообщила Любовь Константиновна и устроилась за столом. Морщинистые руки легли на тяжелые папки, словно бабушка пыталась эти папки защитить от Зои. Или… хотела защитить Зою от содержимого папок.

— Об Ангелине?

Она переспросила, потому что удивилась. Сильно.

Слово «мама» в их семье всегда было под запретом. Никто и никогда не обсуждал Ангелину Орлову-Герасимову, никто не произносил ее имя всуе, и все вопросы о ней остались в далеком детстве, когда еще можно было спросить что-то по глупости. Все, что Зоя и ее сестра знали о матери, укладывалось в десяток сухих строк: Ангелина Орлова-Герасимова была поздним и долгожданным ребенком, бабушка родила ее в сорок шесть лет. Это наложило отпечаток на Ангелину, девочку носили на руках, ей не перечили и никогда не отказывали. Бабушка еще пыталась в силу характера, а вот более мягкий дедушка дочь боготворил.

И в какой-то момент избалованная Ангелина свернула не туда.

Забросила учебу в университете Глетчерхорн, хотя являлась потомком одаренных виаторов и унаследовала бабушкин талант мыслителя, что само по себе пропуск в мир, полный возможностей и путей реализации. Чужие сны, чужие мысли и идеи… для мыслителя мир снов огромен и почти ничем не ограничен. Но Ангелину не интересовали какие-то там сны, великие цели, внедренные мысли, кошмары или паразиты сознания, она болталась по Европе, била татуировки в самых разных местах и дружила с панками, хотя семидесятые к тому моменту давно закончились. Эту часть жизни Ангелины бабушка всегда описывала максимально сухо, да и делала это в последний раз лет двадцать назад, а тогда Зоя плохо представляла, что за звери эти загадочные «панки».

Ребячество обернулось для Ангелины банально: однажды она принесла в подоле новорожденную Зою. Это по меткому выражению бабушки, нравилась ей эта фразочка. Отец Зои, возможно, один из тех самых страшных панков, так и остался неизвестным, и никому не хотелось узнать его личность. В первую очередь этого не хотелось самой Зое. Итак, Ангелина скинула младенца на мать и вновь исчезла, чтобы через пять лет заявиться с очередным младенцем. В подоле, разумеется. К тому моменту дедушка счастливо отбыл в мир иной (женские разборки всегда были ему в тягость, оттого и помер, если верить бабушке), а сама Любовь Константиновна с дочерью не общалась. Но младенца приняла, деваться было некуда.