Читать Писатель больше не пишет
Мерзкая трель телефонного звонка выдернула меня из сна, да так резко, что я еще пару десятков секунд приходил в себя, соображая, где я нахожусь и что вообще происходит. Потом нащупал телефон на полке над изголовьем кровати.
– Да?
– Стивен? Добрый день.
– Какой на хрен день? Вы меня разбудили, – я уже давно вышел из того возраста и состояния, когда подобными признаниями боишься поставить собеседника в неудобное положение. Более того, я хотел поставить в это самое неудобное положение эту блондинку. Мне, почему-то, казалось очевидным, что на том конце провода сейчас недоуменно хлопает длиннющими ресницами именно обильно накрашенная блондинка.
– Ой, простите пожалуйста. Но ведь уже двенадцать… я не хотела вас будить…
– Разве? – Я взглянул на часы. Действительно двенадцать. Вопрос только полдень или полночь. Переведя взгляд на плотно задернутые шторы, я увидел робкие лучики солнца, пробивающиеся через небольшие щели в темно-коричневой ткани. Значит полдень.
Блондинка тем временем что-то лепетала и явно от меня что-то хотела, только я вот уже пропустил основную мысль. Куда и зачем, по ее мнению, я должен был непременно явиться в среду?
– Погодите, я пока туго соображаю. Повторите еще раз. Куда вы меня зовете?
– Программа Марка Фрая «Доброе утро, Америка», – терпеливо, но неумело скрывая раздражение, повторила девица на том конце. Мы хотели бы взять у вас интервью в эту среду…
– Вы лично?
– Нет, Марк Фрай конечно…
– И сколько?
– Чего сколько? – Она явно опешила от того, что я выбил ее из привычного сценария разговора.
– Сколько вы мне заплатите?
– Э… За что? – Недоумение и растерянность она скрывала еще хуже, чем раздражение. Явно новенькая, еще не закаленная и не имеющая циничной брони, присущей многим телевизионщикам.
– За то, что я своим присутствием подниму рейтинг вашей передачи.
– А… э…
Я тем временем встал и пошел наливать себе кофе, слушая как переклинивший крохотный мозг блондинки, издавая нечленораздельные звуки, пытается найти хоть какой-нибудь ответ на мое столь наглое заявление. Она прошептала что-то, прикрыв трубку рукой, и, получив ответ, спустя всего секунд пять возникла в на том конце линии опять.
– Мы рассчитываем, что интервью поможет вам в продвижении ваших будущих книг, поддержит интерес к вам как к автору…
– Не будет никаких следующих книг, – перебил я ее.
– Значит, уже существующих…
– Вы считаете они плохо продаются?
– Э… нет.
– Вот и я так не считаю. Так что, девушка, обратитесь к вашему боссу и возвращайтесь ко мне с конкретной цифрой. Сколько вы заплатите мне за то, что я появлюсь в вашей студии. Также запаситесь второй суммой, за которую я не только приду к вам, но и буду вести себя паинькой, отвечая на вопросы, а не издеваясь над ведущим. До свидания.
Я повесил трубку.
Девица, конечно, ни в чем не виновата. Зря я ей настроение испортил. Но как она мой номер достала? Я же меняю их раз в квартал. Эти телевизионные и прочие журналистские черти умудрялись слишком быстро каким-то образом узнавать мои временные номера и постоянно названивали с совершенно дурацкими предложениями. Единственный мой неизменный номер существовал только для связи с агентом, который клялся мне, что никогда и никому его не скажет. Кстати… я достал телефон и посмотрел на которую из симок звонили. Это был номер для агента. Гад. Обещал ведь. Все в этом мире продается. Очевидно, что ему за получение моего телефона они заплатили, а мне за интервью значит, платить не готовы. Надо будет ему взбучку задать по этому поводу. Пусть делится.