⇚ На страницу книги

Читать Клетка из слов

Шрифт

Интервал

Catriona Ward

LOOKING GLASS SOUND

* * *

Эдварду Кристоферу Макдональду

Человек с кинжалом из Свистящей бухты

Из неизданных мемуаров Уайлдера Харлоу

Июнь, 1989

Я смотрю на себя в зеркало в ванной и думаю о любви, потому что планирую влюбиться этим летом. Только не знаю, как и в кого. Город сегодня превратился в горячий гудронный котел. Должен же быть в Нью-Йорке кто-то… Вот бы я не так странно выглядел. Я даже не хочу взаимной любви, мне просто интересно, каково это. Строю рожи в зеркале и выпячиваю нижнюю губу так, что она выворачивается наизнанку. Потом оттягиваю нижние веки, и становится видно алое нутро.

– Привет, – говорю зеркалу. – Я люблю тебя.

Я вскрикиваю, когда в ванную без стука врывается мама.

– Мама! Можно немного уединения?!

Из-за трубы выбегает встревоженный таракан и уносится по разбитой плитке по стремительной прямой, будто его тянут на леске.

– Хочешь уединения – запирай дверь. – Она хватает меня за руку. – Пойдем, мартышка. Большие новости.

Она тащит меня в гостиную, где, словно дикий лев, ревет кондиционер. Отец держит в руках лист бумаги.

– Завещание утвердили, – провозглашает он. – Коттедж наш.

Листок дрожит: не знаю, из-за кондиционера или потому, что у него трясутся руки. Вид у него измученный. Мне кажется, плохие и хорошие события влияют на людей примерно одинаково, если слишком сильно на них реагировать.

Отец снимает очки и протирает глаза. Дядя Вернон умер в апреле. Папа и правда любил его. Каждое лето он приезжает в гости – то есть приезжал. Мы к нему никогда не ездили.

– Вернон сухарь, – всегда говорил отец. – Совсем не любит женщин и детей.

Дядя Вернон был последним по мужской линии. У нас, Харлоу, не очень хорошо с выживанием, так что дядя Вернон переплюнул всех: он дотянул до семидесяти.

– Нам нужно прямо сейчас выставить его на торги, – заявляет отец. Постараться продать, пока лето в разгаре. – Я понимаю. Все всё понимают. Из щели для писем постоянно падают красные конверты.

– А знаешь что, – внезапно говорит мама. – Давай сначала съездим туда, а? Прежде чем продавать…

– Что? – отец все еще протирает очки. Его близорукие глаза совсем покраснели.

– Давайте устроим себе отпуск, – предлагает мама и убирает за ухо несуществующую прядь. Это явный признак, что она взбудоражена. Мы не были в отпуске с той поездки в Рехобот-Бич[1], когда мне было семь. – Что скажешь, Уайлдер?

– Звучит вроде как весело, – с сомнением отвечаю я. Кажется, побережье океана – это идеальное место, чтобы влюбиться. К тому же, если мы поедем в отпуск, мама с папой, может быть, перестанут ссориться. Они думают, что я не слышу, но я слышу. Иногда по ночам шепот звучит громче, чем крик.

– Ты заслуживаешь отдыха, мартышка, – шепчет она. – Мы так тобой гордимся.

Вчера нам позвонили: Подготовительная школа Скоттсборо продлевает мою полную стипендию на обучение. Я терплю, пока мама обнимает меня. На самом деле под конец года в Скоттсборо все стало совсем плохо. Я был на грани срыва: старался добегать до кабинетов как можно быстрее, чтобы меня не поймали, брал с собой учебники в столовую, чтобы не встречаться ни с кем глазами. Так я мог хотя бы притворяться, что не слышу их разговоров. У меня по рукам пошло раздражение, и оно постоянно болело, потому что мне каждый день приходилось выжимать из одежды воду из туалета, отбеливатель или еще что похуже.