Читать Каннибалы и короли. Истоки культур

Шрифт

Интервал

Marvin Harris

Cannibals and kings

* * *

Слишком неудобный талант: культурный материализм Марвина Харриса в эпоху победившего постмодерна

Не представляю, как можно написать нечто серьезное и при этом никого не оскорбить.
Марвин Харрис

Американский антрополог Марвин Харрис (1927–2001) относится к тем выдающимся фигурам мировой науки XX века, чьи работы искали путь к российскому читателю, пожалуй, непозволительно долго – книга, которую вы держите в руках, была написана почти полвека назад. Рискну предположить, что долгое отсутствие интереса к работам Харриса было связано с исследовательской позицией учёного – последовательного материалиста и детерминиста. Официальному советскому книгоизданию, которое порой вполне оперативно реагировало на «прогрессивные» американские новинки, Харрис вряд ли бы пришёлся ко двору – слишком уж его материализм шёл вразрез с догматами марксизма-ленинизма, а к тому же другой ногой опирался на «вульгарную» политэкономию Томаса Мальтуса. А после того, как «всепобеждающее учение» приказало долго жить, теории Харриса, неразрывно связанные с классическим марксизмом, не вписывались уже в новую интеллектуальную моду, где Марксу находилось место в лучшем случае в ревизионистских интерпретациях, густо замешанных на психоанализе. Кстати, примерно такая же история случилась с таким видным американским марксистом, как Дэвид Харви: его вышедшая в 1989 году книга «Состояние постмодерна» в девяностых, когда постмодерн в России ассоциировался совсем с другими именами, осталась совершенно незамеченной, и в итоге издать её удалось лишь три десятилетия спустя. Автору этого предисловия уже не раз доводилось переводить книги (включая упомянутый опус Харви), долго ждавшие своего часа, и «Каннибалы и короли» стали ещё одной такой работой, которая, несмотря на почтенный возраст, несомненно, не утратила исходной злободневности и провокативности.

* * *

Своей интеллектуальной карьерой Марвин Харрис обязан социальному лифту для ветеранов Второй мировой, который заработал благодаря знаменитому закону «О возвращении военнослужащих в гражданскую жизнь», более известному как Солдатский билль о правах, подписанный президентом США Франклином Рузвельтом в июне 1944 года. Этот документ открыл участникам войны возможность получать высшее образование за государственный счёт – именно так Харрис, выходец из бедной нью-йоркской семьи, поступивший на армейскую службу в конце войны, после демобилизации в 1947 году стал студентом Колумбийского университета.

Ещё в начале XX века в стенах этого учреждения сформировалась самая мощная в США школа антропологии, основателем которой выступил Франц Боас (1858–1942) – немецкий географ, в 1897 году на волне массовой европейской эмиграции в Новый свет перебравшийся в Америку, где основным предметом его исследований стали культура, фольклор и язык индейцев. Сохраняющаяся до наших дней репутация Боаса как «отца американской антропологии» во многом определяется именами его учеников. Вот лишь самые известные из них: Эдвард Сепир, выдвинувший вместе с Бенджамином Ли Уорфом знаменитую гипотезу лингвистической относительности, Альфред Крёбер, о чьей влиятельности среди коллег говорит неформальный прижизненный титул «декана американских антропологов» (а ещё он был отцом писательницы Урсулы Ле Гуин), Рут Бенедикт, в 1934 году возглавившая отделение антропологии Колумбийского университета – одна из самых узнаваемых женских фигур в американской науке прошлого столетия. Этого короткого списка имён вполне достаточно для понимания того, в какой интеллектуальной среде происходило становление Харриса как антрополога.