– Чего ждем?
– Получку.
– Давно?
– Пятый месяц.
– Ну, бывает и подольше ждут. Некоторые так и не дожидаются, отправляются навсегда в те края, где уже никакой получки не потребуется.
– Даааа…
– Вы что-то сказали?
– Да говорю, что хуже нет, чем ждать да догонять.
– Кого догонять?
– Ну, эти… цивилизованные страны.
– А мы их что … догоняем?
– Да нет! Скорей уж наоборот.
– Вы что … коммунист?
– Бывший.
– Да подождите! Мы все бывшие. Начиная отсюда и досюда.
– Что? И Чубайс тоже?
– Спрашиваете!
– И Гайдар?
– Ну, само собой.
– Вот не поверил бы! А как же тогда…
– Что?
– Ну, как же…
– А помните нашу старую песню: «Есть у революции начало…»
– «Нет у революции конца».
– Вот-вот! Нету! А ведь тоже не последняя штука в народном хозяйстве.
– Вы думаете, что имеется в виду этот самый?…
– Конечно! А раз этого, извините за грубость, конца нету, то вот оно-то шеркается, шеркается на нас, на низах, навалившись на нас сверху, а облегчить нас никак не может.
– Вон оно как!
– А ты, как думал! Ну, пока! Жди её и она того…
– Спасибо, товарищ… господин…
– Так точно, господин прохожий!
– Вот так живешь-живешь, а сам считаешь, что пока не живешь, что настоящая жизнь впереди, а эта пока так себе. Ну, вроде черновика… Не понравилось, выбросил. Что попало можно черкать. Знаешь же, ведь это черновик. А к черновику какое может быть отношение? А потом просыпаешься как-нибудь больной, немолодой уже, тоскливо на душе до ужаса, и понимаешь – ё-моё! – жизнь-то прошла. Всё думал, что черновик, вроде бы как бы еще и не родился по-настоящему. А тут и понимаешь: ни хрена себе черновик, если жизнь прошла.
– Боитесь умирать?
– Не то слов… Нет, оно страшно, конечно. Но не веришь. Сознанием-то понимаешь, что будет конец. Как не быть? Непременно будет. Прекрасно понимаешь. А вот существом не веришь: как это я и того. Ведь я – это мир, космос, вселенная. Не может вселенная исчезнуть. Ведь вселенная – это всё-всё-всё. И как это всё может исчезнуть? Ведь это когда НИЧЕГО невозможно воспринять. Существо наше этого не принимает.
– Но, может быть, это как сон. Когда спишь, ничего не чувствуешь, не видишь, не слышишь. Мы когда засыпаем, так каждый раз умираем. И даже на биологическом уровне процессы всякие замедляются. Вроде как репетиция смерти… Нет, не репетиция, а некоторая доля смертности. Вот так точнее.
– Подождите! Не перебивайте меня! Разве мы о смерти можем точно знать? Никогда этого не будет. Если мы будем точно о смерти знать, то смерти не будет.
– Но ведь даже наука о смерти есть. Танатология, кажется.
– Да что вы с наукой суетесь, ей Богу! Нет такой науки и не может быть. А если есть такая наука, значит, вся эта наука – ерунда. Вы разве не можете понять, что если жизнь – это познание, то ТАМ ни-че-го. Незнание полное. Ну, разве можно что-то знать, если там полное незнание, абсолютное. Абсолютное Незнание Ничего.