Я сидел за рабочим столом столом, глядя на свои руки. Я и не собирался на них смотреть вовсе. Просто посреди трудового дня мне вздумалось порисовать на принтерной бумаге. Я рисовать не умею совсем, но так сильно люблю. Мне по этому поводу всегда вспоминается Хармсовский анекдот:
"Лев Толстой очень любил играть на балалайке, но не умел. Вот бывало, пишет он Войну и мир, а в голове у него " Трынь-брынь-брынь""
Кому балалайка, а кому рисовать. Лучше бы я не сегодня решил рисовать. Лучше бы через неделю. Когда рисуешь, всегда ненароком на свои руки глядишь. Через неделю я бы не стал так пялиться. А если бы и стал, ничего страшного я бы там не увидел. А сегодня они отвратительно выглядят.
Несколько дней назад мои кисти покраснели, и кожа начала зудеть. Потом появилтсь пузырики, как будто от ожога. Потом кожа начала сохнуть и трескаться. Сегодня утром уже на эти трещины противно было смотреть. Они сильно углубились, из некоторых сочилась кровь. А когда кровь подсохла, приняв чёрный окрас… Дрянь какая. Невозможно не смотреть. А как посмотришь, аж голова от отвращения кружиться, начинается.
Я всё более склонен считать себя нежинко. Никогда прежде вид человеческой крови не производил на меня значительного впечатления. Я в детстве и дрался часто и с велосипеда болезненно падал неоднократно. Но всё это намного проще мне представлялось. То ли детская кровь не страшная сама по себе, то ли ещё что, не знаю даже.