Год четвёртый от начала века,
На престоле Николай Второй.
Допекли проблемы человека.
Царь обременён двойной войной.
Первая война там – на востоке,
От столицы очень далеко.
Озверели у японцев боги,
Было русским очень нелегко.
Теснота толкнула самураев
Вероломно на порты напасть.
Этот подлый выпад негодяев
Одобряла островная власть.
Хоть геройски русские сражались,
Победил японский карабин.
Уступили. И врагу достались
Порт-Артур и южный Сахалин,
Да еще армейские штандарты,
Да полтонны брошенных икон…
Возвращались битые солдаты,
И России меньше стал кордон.
Царь однажды получал по шляпе
Самурайской саблей, кровь была.
А когда узнал об этом папа,
Телеграмма с Гатчины пришла.
Николай царевичем был юным
И круиз в Японию привёл.
Ники поступил тогда неумно —
Рикшу тормознул, к беде шагнул.
Был приказ немедля возвращаться,
И царевич так и поступил:
Начинали дома волноваться,
Океаном быстренько уплыл.
Скоро рана зажила, засохла,
Вновь вино, визиты по друзьям.
Через месяц выглядел неплохо
И на голове остался шрам.
Хоть удар японца был коварен,
Самурая Николай простил
И остался даже благодарен —
Головные боли позабыл.
А теперь он царь и вновь по шапке
Больно бьёт японец наотмашь.
Говорил же перед смертью папка:
«Пусть Мишель на трон садится наш.
Хоть порядочный и человечный,
По-английски шпаришь, не осёл,
Слабовольный ты, сынок, беспечный,
Не потянешь, видимо, престол».
Да и против мать была всё время,
Так и умерла, не присягнув.