Читать Измена. В ловушке

— Я не знаю как поступить… — тру пальцами веки. Я давно уже не крашусь, так что тушь точно не смажется. — Куда нам третьего? Тем более Егорка… Сама понимаешь.

— Понимаю, — Женя, моя лучшая подруга, кивает, унылая и понурая, — Но ведь ты не сможешь… Я тебя знаю.

— Не смогу, — качаю головой, — Господи, как же тяжело-то!

— Сколько недель?

— Пять.

На глаза наворачиваются слезы. Как я могла совершить такую чудовищную оплошность? Как это произошло? Не понимаю. Но факт на лицо: у меня третья беременность, и это подтвердил не только тест, но и гинеколог. И вот, чтобы как-то прийти в себя, я сейчас сижу с Женькой на лавочке на детской площадке, и мы, уныло глядя перед собой, пытаемся придумать выход, которого нет, а наши дети с визгом носятся.

— Максим поймет, он же у тебя заведующий кафедрой. Деньги есть. Наймете няню в конце концов…

— Да нет денег на няню, он в последнее время денег-то почти не приносит, говорит у него конфликт с деканом. А декан — какая-то дочка то ли бывшего мэра, то ли начальника ГАИ, в общем шишка. В тридцать лет уже при должности и кандидат наук. Вот и мордует их всех. — вздыхаю, — Ему приходится задерживаться, дорабатывать, брать дополнительные часы… Он шесть дней в неделю работает, с восьми утра до десяти вечера. А в воскресенье сидит целый день в библиотеке, докторскую пишет. Егорка, не лезь туда! — кричу сыну, который собрался забираться на лестницу. Мальчику три года, и все это время я только и делаю, что не отхожу от него ни на минуту. У Егорки микроцефалия и повышенное внутричерепное давление, полный набор… Ни на минуту не оставить. То ручки трясутся, то плачет постоянно. А еще случаются приступы эпилепсии… А еще и третьего рожать? Нет, это бред… Тогда что? Аборт?

— И давно у Максима такие проблемы? — к Жене подбегает Алиска — дочка пяти лет и обнимает, — Ну ты чего?

— Пить хочу!

— Сейчас, — достает бутылочку с соком и протягивает малышке. Алиска хорошенькая — сил нет. Светленькая, кудрявая, голубоглазая, вся в маму.

— Полгода. Как эта Марина Андреевна заняла должность, так и все. И знаешь, прошу ж Максима чтобы поговорил с ней, объяснил что у него семья, дети… Нет, он не хочет и слушать. Говорит на контакт она не идет.

— Такие не понимают. А как Вера?

— Слава богу, помощница. Но тоже ведь маленькая.

— Какой класс?

— Третий. Ей десять, — невольно улыбаюсь, вспоминая про дочурку, — она и макароны сама приготовить может, и кашу заварить, и чай. И уроки сама делает. Иногда я ей конечно помогаю, но она у меня очень способная.

— И сколько ты с ней занималась, — кивает Женя.

— Да, ты права.

Мы с подругой вместе со школы, и уж кто-кто, а она знает, сколько сил мне приходится вкладывать в каждого из детей. Сама она жена священника, хотя никогда верующей не была. Да и получилось пока что родить только одного ребенка, но ее муж доволен и счастлив тем что есть. А у меня лучше, только что теперь делать с этим «лучше»?

— Ох, Егорка! — подрываюсь с лавочки, уже издали завидя как его начинает трясти. Сейчас будет тошнить… Слишком много бегал, и вот он, результат. Перегрелся. От боли мне иногда хочется кричать. Как же так! Ну почему у всех дети здоровые, а мой — болен? Ну почему? Но тут же себя успокаиваю, что вначале было все еще хуже, а благодаря лечению приступы становятся все слабее, и если так будет и дальше, к первому классу ситуация сгладится. И все будет хорошо.