⇚ На страницу книги

Читать Лестница №8 - стр. 2

Шрифт
Интервал

Он ромашки покупает в магазине у дороги
И с коробкой «Рафаэлло» приезжает на метро.
Изогнув губу в усмешке, говорит подруга Света:
«Неуклюжий, недалёкий. Однозначно – это твой!
Потому что, сколько помню, ты не слушаешь советов.
Расчехляй, Наташа, грабли! Не тушуйся – не впервой!
Ну, хотя бы, звали Ричард! Нет же, сука – Анатолий…
Да, прости, конечно, каждый сам куёт судьбу свою,
Только где ты их находишь – вот таких, бледнее моли?
На каком блошином рынке их в нагрузку выдают?».
У него большие уши, у него брюшко пивное,
Он на пляже сандалеты надевает на носки.
Он других ничем не лучше. Только что-то в нём иное,
Что Наташу избавляет от рутины и тоски.
Что-то есть от тайны древней, от мифического зверя…
Сколько можно, в самом деле, слушать мнения подруг!
Он раскроется однажды – просто в это надо верить.
И совсем другую сущность обнаружит… Ну, а вдруг?
Час придёт – и Анатолий позабудет про букеты…
Он завоет тёмной ночью на багровый диск луны,
Обернётся бурым волком, загрызёт вампиршу Свету
И покажет жизнь Наташе с непривычной стороны.

Тёмная молитва

Молю беспощадные силы Зла:
Пусть будет избранник казнён судьбой,
За то что другая его взяла
И прочь увела с собой!
Молю, о всесильный Хозяин Тьмы!
Пусть слёзы текут по его лицу,
За то, что в торжественный день не мы
За счастьем пошли к венцу!
Пускай от него отречется мать,
Пускай он утратит семейный кров!
И будет бескрайней тоске внимать,
И видеть лишь боль и кровь.
Пусть станет ничтожен, как клоп, как вошь…
И я появлюсь. И промолвлю так:
«Моими молитвами ты живёшь.
Ты всё потерял, дурак!».
Она спохватилась в какой-то миг:
«А может, женитьбу простить ему?».
Но поздно – исторгнут из сердца крик.
Молитва летит во Тьму…
***
Аркадий Борисович из-под век
На сонных студентов взглянув, басит:
«Сегодня обсудим Х век.
Язычество на Руси».
Не ведает, маркер к доске прижав,
Что у Сатаны на карандаше…
Чадит безответной любви пожар
В девичьей немой душе.

Немое танго

…а жизнь – несомненно, радость. Ей раньше всегда казалось

Что «умер» – не то чтоб вправду, а как бы ушёл из зала

На время. Помоет руки, покурит – вернётся снова.

И лихо наполнив рюмку, возьмёт на банкете слово.


Но молодость мчится шустро, поскольку здесь нет стоянки:

Шампанское брызжет в люстры, мужчины желают танго,

И женщин, как Аль Пачино, выводят на гладь паркета.

А кто-то нашёл причину, пораньше уйти с банкета —


Сбежал, не назначив встречи, невежливо и внезапно.

Но надо ли портить вечер? И можно обдумать завтра,

Насколько ей сердце ранил горячий и грубый мачо.

Вот так представлялось раньше. А нынче совсем иначе.


***


«И был-то ещё не старый. А умер – как щёлкнул пальцем…», —

Плывут друг за другом пары в нелепом беззвучном танце.

Скользят по паркету тени седых мужиков и тёток.

И в воздухе – лишь кряхтенье, одышка и скрип подмёток.


И шепчут, едва живые: «Беде не помочь слезами».

Так страшно стоять впервые одной в середине зала —

Как зимней промозглой ночью на брошенном полустанке.

Да, танец её не кончен. Но дальше – немое танго.

Демиург

Поэтесса из Тамбова тщится вставить в строчку слово —
Увлекательно-пустое, как ушедшие года.
Только с буквами работа получается хреново:
«Чёрт возьми, но  „априори“ не влезает никуда!».
Полицейский из Норильска средь снегов заглох на трассе.
Телефон сигнал не ловит – смысла нет звонить зазря: