1
Огонь.
Огонь вокруг.
Облизывает стены, пожирает дубовую мебель, рвет тончайшие шелковые занавески, бешено пляшет на персидском ковре. Он, несдерживаемый никем, словно зверь, сорвавшийся с цепи, неистовствует в богатом убранстве многочисленных комнат. Нет ничего священного для этого алого демона, все будет поглощено и попрано огнем. Посреди гостиной лежит мужчина, придавленный к полу обгоревшей потолочной балкой. Его глаза прикованы к картине, прислоненной к стене рядом с ним. С нее на мужчину устремлен тяжелый, наполненный злобой взгляд плачущего мальчика. Глаза на картине ненавистно сверлят человека на полу, лицо словно бы возвышается над ним зловещим, неукротимым демоном, и кажется, что мальчик живой и от этой чистой злобы, темными щупальцами струящейся из его глаз, воспламеняются бетонные стены. Огня становится больше, языки пламени окутывают картину и мужчину на полу, обступая их непроницаемым кольцом. Мужчина слышит далекий детский плач, эхом отскакивающий от стен, сливающийся в дуэт с ревущем в помещении пламенем и замирающий красными искрами в нарисованных, детских глазах.
Сознание человека на полу тускнеет, но как только огонь начинает поглощать его тело, он душераздирающе кричит, вкладывая остатки сил в этот последний, отчаянный вопль. В постепенно увядающей реальности, он пытается взглядом зацепиться за окружающие его предметы, тем самым остаться здесь, в бытие, но их застилает огонь, уничтожая эту возможность. Невыносимая боль пробует на зуб его ноги, руки и вскоре все, что было когда-то его домом, его жизнью, им самим превращается только в алое зарево, бушующее перед глазами. Мир взрывается белыми брызгами, осколки которого вонзаются в мозг, и он падает в вечную темноту, из которой нет возврата.
Снаружи, вокруг объятого пламенем особняка, собираются толпы зевак. Периодически людей разгоняют, толпу, то здесь, то там, разрезают бегущие пожарники с раскатываемыми рукавами, сотрудники скорой помощи и местной полиции. Машины со спец техникой все прибывают, пожарные бригады с баграми и высокими лестницами несутся к особняку, врываясь в дом. Снаружи с нескольких сторон, из пожарных шлангов, на дом подаются мощные потоки воды, но уже ничего нельзя сделать. Слишком сильный огонь, слишком сильный жар, человек внутри уже мертв и тело его горит, пламя не пустит спасателей в дом, пока не поглотит плоть и душу его. Плоть и душу.
2
В белом зале с высокими сводчатыми потолками слышаться шепотки и легкий шорох ног. Роберт Стэнхоппер неспешно обходит представленные работы, но ни одна не задерживает на себе его цепкий взгляд дольше пяти секунд. Выставка авангардистов – это не совсем то, чему он хотел бы посвящать свой свободный вечер, но он приехал сюда по совету своего искусствоведа, а вкусовые пристрастия Роберта тот знал прекрасно. Нельзя сказать, что для Роберта представленные картины – детская мазня, он разбирается в различных направлениях живописи, и умеет отличать барокко от рококо, в его коллекции есть несколько полотен Шагала и Кандинского, однако его сияющая звезда это классицизм и ничто не сможет заменить ему Пуссена и Брюлова поражающих своей невыносимой реалистичностью и изяществом линий и теней. Порой, для снятия стресса, Роберт сам берет в руки кисть и совсем нельзя сказать, что его работы дилетантские.