Разговелись в тесном семейном кругу.
Из чужих были только Юзефа Антоновна с мужем, дочкой и гувернанткой, но их у Сердобовых за чужих и не считали, виделись с ними каждый день, а сама Сердобова с Юзефой Антоновной даже немножко обожали друг друга по старой институтской дружбе.
Дети их тоже дружили между собой, и мирно сплетничали гувернантки, тоже дружно поругивая господ.
Юзефа Антоновна, красавица и умница, часто помогала подруге советами, как вести дом, как обращаться с мужем и как воспитывать детей.
Она сама, религиозная женщина и примерная семьянинка, будучи гораздо ограниченнее в средствах в сравнении с Сердобовыми, сумела поставить свой дом на широкую ногу и жила, ни в чем себе не отказывая.
Сердобова удивлялась, завидовала и старалась подражать.
– Мишель, – говорила она мужу, – отчего это Юзя все умеет, а я не могу?
– Надоела ты мне со своей Юзей, – отмахивался муж.
Дела их шли хорошо: целый день гудел собственный сердобовский завод, а по вечерам, когда машины смолкали, загорались на небе огненные письмена, выведенные электрическими лампочками: «М. Сердобов, цемент».
Итак, друзья разговелись в самой милой семейной обстановке.
Но и для мирной обстановки гостеприимный хозяин не пожалел своего погреба. Выпили и вина, и ликеров количество изрядное.
У Юзефы Антоновны, несмотря на всю строгость ее поведения, даже щечки разгорелись.
Сердобов, тоже развеселившийся, все поддразнивал ее, что она ревнует своего мужа. Это у них давно было заведено и считалось очень остроумным.
– Вы чего, Станислав Петрович, на мою жену смотрите? Берегитесь, Юзефа Антоновна вам сейчас сцену ревности устроит!
Конец ознакомительного фрагмента.