– Софи, скорей, мы опаздываем на посадку, -поторопил папа.
Девушка замешкалась на входе, проверяя свой чемодан.
– Я взяла с собой Тортика? – обеспокоенно пробормотала Софи.
Сборы были такими быстрыми, и девушка испугалась, что могла забыть свою любимую игрушку. Порывшись в чемодане, она обнаружила мягкую лапу своей собачки.
–Фух, Тортик, как ты меня напугал, я уж подумала, что придется отменять поездку, – облегченно вздохнула Софи и побежала догонять родителей.
Усевшись на свои места в самолете, семья занялась каждый своими делами. Мама начала читать какой-то дорожный роман, папа кряхтеть и пытаться уснуть, а Софи мечтать о встрече с самым знаменитым и самым лучшим создателем игрушек во всем мире. Она представляла его то суровым, замкнутым старцем, то добродушным весельчаком и очень надеялась, что он обучит ее своему волшебному мастерству.
Самолет приземлился в аэропорту Токио и семья пошла забирать чемоданы. Как только Софи взяла свой чемодан, она открыла его и достала свою плюшевую собачку.
– Милый Тортик, ты уж прости, что пришлось просидеть всю дорогу в чемодане, но по-другому – никак, – прошептала Софи.
Еще немного и вся семья прибыла в отель. Мама и папа сразу же решили пойти пробовать местную кухню, а Софи осталась в номере, чтобы узнать, как добраться до учителя.
– Ах, как же я мечтаю создавать самые лучшие игрушки, – рассказывала Софи Тортику, – чтобы в моем магазине каждый ребенок мог найти именно то, что ему надо. Вот мне повезло, у меня есть ты- милый глупый пёсик. Я ведь помню, что в детстве ты мне отвечал. А сейчас только смотришь своими глазками-пуговками и молчишь.
Софи подробно изучила маршрут поездки и пошла ужинать. Все равно сегодня уже поздно для визита незнакомцев из другой страны. А вот завтра с утра – сразу в путь.
Вечер прошел весело и быстро. Все вместе гуляли по городу, заходили в магазинчики, покупали всякие безделушки.
– Папа, завтра надо выезжать очень рано, потому что путь не близкий. Нужно будет ехать на поезде, потом на такси, а потом еще идти пешком, – рассказывала Софи.
–Эх, доча моя, в кого же ты такая настойчивая? – с поддельным удивлением и неподдельной гордостью спрашивал папа.