Я оставил свою жену и ребёнка в доме, что уже ярким пламенем сгорает дотла за моей спиной. До этого я изо всех сил ударил беременную даму в набухший живот. В одно мгновение она потеряла дитя, которое должно было явиться на свет, и сознание, когда её голова ударилась об пол. Чтобы она не очнулась, я сломал ей шею резким ударом ногой, но на этом всё не кончилось. Силой я заставил плачущего и скованного страхом сына смотреть, как я получаю удовольствие. Я проник в неотзывчивую, но ещё горячую плоть жены, и совсем скоро из её промежности вытекло моё семя. Жалкий, ничего не понимающий отпрыск лишь отвернулся от меня, кричал и рвался убежать. Я не дал ему уйти – оставил наедине с матерью, которую он так любил. Взяв верёвку, я плотно привязал его голову между её ног так, чтобы мальчик при каждой попытке открыть рот мог наслаждаться сладко-солоноватым нектаром. Теперь, после смерти моей дамы, он вкусит плод мёртвого дитя, что вскоре вымоет кровью прямо к его глотке. Плод, который он сможет ласкать маленьким языком, смешивая на его рудиментарном тельце моё семя и мамины соки.
Такое сладострастное завершение жизни моей семьи желала Она – прекрасная богиня похоти. Мы, Молохтеосы, как и многие люди, были для неё лишь несовершенством, ересью. К сожалению, один лишь я сумел произвести на неё должное впечатление, когда вломился в чей-то дом и осквернил тело младенца. Я стал человеком, достойным попасть после смерти в Нагие земли госпожи. Конечно, никто из родных не понял моих намерений и не хотел покидать этот глупый сон, в котором мы живём. Настоящая жизнь начнётся только тогда, когда Она освободится из оков и уничтожит всё вокруг. Разве нужно объяснять, почему этот мир должен рухнуть ради вечной любви и страсти? Нужно ли говорить о воле Госпожи? Только исполнять.
Я нисколько не думаю об агонии отпрыска и гниющей шлюхи в костре дразнящего пламени, ибо с Ней они уже. С их уходом из моей жизни я стал наконец-то свободен от свинцовых уз, что раньше связывали меня, не давали жить. Я больше не тот человек, что был раньше. Я примерю на себя новый облик, исполню новую роль, и, воплотив их, стану тем, кем должен был быть всегда. Я сделаю всё. Ведь жизнь сводится к одной конечной сути, знанием которой люди обязаны быть преисполнены. Иначе они узрят ничтожный миг бездны прежде, чем осознают истину. Ясность её не должна быть замутнена пустыми развлечениями и слепым существованием.
Узреть лик моей Госпожи дано лишь таким же избранным, как мне. Для глупой серой массы это божественная роскошь. Но эта масса всё равно окажется перед её ногами. Я сделаю так, что люди познают страсть Госпожи и её бесконечную любовь. Пусть для всех еретиков грядёт немедленное очищение. Ибо Мелизия ждёт нас всех в своём сладострастном измерении.
***
Не боясь быть придавленным домом, чьи тонкие сваи могли в любой момент обрушиться, я пригнулся и прошёл под ним в мутные и густые воды. Воды, от душного смрада которых меня рвало, ибо состояли из мочи, толстых слоёв фекалий и прилипшим к ним дохлых мух. Глубоко на дне, в которое я погрузился с головой, на скользких камнях я нащупал украденное мною снаряжение, необходимое для исполнения отведённой роли – найти Мелизию, освободить её и всех людей мира от тлена никчёмной жизни.