В книге, которая лежит перед вами, вы найдете работы С. Кьеркегора, посвященные религиозной тематике. Бо́льшую часть книги составляют экзегетические работы мыслителя, в которых он размышляет над избранными местами Священного Писания. Эти работы С. Кьеркегор неизменно публиковал под своей собственной фамилией, в отличие от работ философского цикла, всегда имеющих псевдонимическое авторство.
Псевдонимы дают Кьеркегору возможность говорить с различных условных позиций, и Кьеркегор, заимствуя этот прием у И. Г. Гамана[1], создает целый многоголосый мир псевдонимических персонажей, выступающих в роли авторов его философских произведений и, явно или неявно, ведущих друг с другом диалог. Авторская позиция здесь, хотя и узнаваемая порой в пронзительной речи того или иного псевдонима, может быть в полной мере расслышана лишь через полифоническое взаимодействие разных «голосов».
Напротив, для экзегетических работ С. Кьеркегора характерна тональность личного обращения автора к тому «единственному», кого он «с радостью и благодарностью называет своим читателем». Работы этого цикла он называет Taler, «беседы». Слово Taler – датский аналог греческого ὁμιλίες, гомилии. Беседы Кьеркегора имеют характерную для гомилий структуру: после предисловия (посвящения работы «своему читателю») и написанной самим Кьеркегором молитвы приводится небольшой отрывок из Священного Писания, над которым автор размышляет затем на протяжении всего произведения.
Называя эти работы Taler, «беседы», Кьеркегор не только указывает этим на их принадлежность гомилетическому жанру, но и дает понять, что это не проповеди, поскольку их автор не наделен необходимым для проповеди авторитетом – то есть не является священником и не имеет церковного благословения проповедовать[2]. Не будучи проповедями, эти работы, – подчеркивает Кьеркегор, – ни для кого не обязательны, они обращены не ко «всем», но к «своему читателю» – к тому чуткому человеку, кто, – говорит Кьеркегор, – «читает вслух самому себе то, что я пишу в тишине; кто разрешает своим голосом чары письма, своим голосом изводит из плена то, что немые буквы словно таят на устах и, тщетно силясь сказать это сами, заикаются, произнося лишь несвязные звуки; кто настроен так, что спасает пленные мысли, которые жаждут на волю, – тому чуткому человеку, кого я с радостью и благодарностью называю моим прибежищем, кто, делая мое своим, делает для меня больше, чем я для него».
В беседах Кьеркегор раскрывает темы, жизненно важные для человека; он говорит о бытии самим собой, о радости и страдании, о молчании и слушании, о благодарности и о любви. Но центральной темой всей этой серии его работ является тема веры.
«Вера от слышания, а слышание – от слова Божия», – говорит апостол Павел (Рим 10:17). Выходит, само слово Божие созидает в нас слышание! Как такое может быть? Разве способность слышать не должна присутствовать в нас до того, как для нас прозвучит слово Божие, чтобы мы могли услышать его? Как понимать нам слово апостола?
У Кьеркегора мы можем найти мысль, важную для понимания того, что говорит здесь апостол Павел: слышать слово Божие таким слухом, который лишь регистрирует звуки и слова, – значит, не слышать его на самом деле; ведь слово Божие