2-1. НАТ. ПОДВОРЬЕ ГОСПИТАЛЯ/У ПАЛАТКИ НАЧАЛЬНИКА. ДЕНЬ.
(АРТЁМ, АННА.)
Раннее утро, тишина, пасторальные небеса, птицы поют. Артём (в белом махровом халате, с полотенцем через плечо, в тапках на босу ногу) неспешно прогуливается.
АРТЁМ: (напевает) Я люблю, тебя, жизнь! Что само по себе и не ново!
Из палатки начальника выходит Анна, серьёзная, в парадном обмундировании, как раз когда Артём громко заводит пассаж-рефрен.
АРТЁМ: Я люблю, тебя-а-а-а…
Анна бросает на него сердитый взгляд. Артём, договаривает чётко, разведя руками, мол, ничего личного не имел в виду, любит именно жизнь.
АРТЁМ: Жизнь! …
АННА: Капитан Загидуллин, вы не на курорте. Утратили ощущение реальности?
АРТЁМ: Всегда знал, что ты без ума от моей фамилии! … Я всеми силами за реальность цепляюсь! Халат – моя связь с реальностью! … (напевает на мотив арии Ленского) Куда, куда, куда вы… (перестаёт петь) удаляетесь с утра пораньше, Анна Сергеевна, вся такая (подыскивает определение) … федерально-собранная?!
АННА: Ты договоришься! … В расположение. Анестезиолога выбивать.
Анна делово отправляется к гаражу. Оборачивается.
АННА: Вы бы, Артём Насимович, не вышивали неглиже, не смущали персонал. Вы на службе. Такова реальность!
Идёт дальше. Артём кричит ей вслед.
АРТЁМ: (шутливо-возмущённо) Мне что, в душ ходить в полном обмундировании?!
Анна, отмахивается, не оборачиваясь.
2-2. НАТ. ПОДВОРЬЕ ГОСПИТАЛЯ/У ПАЛАТКИ СЕСТЁР. ДЕНЬ.
(АРТЁМ, МАРИНА, ВАЛЕРА, ВОДИТЕЛЬ, ЕВА, КАТЯ, САНИТАРЫ.)
Марина (в рабочей форме) сидит на складном стуле у палатки сестёр, читает книгу. Подходит Артём. Марина в смущении закрывает книгу. Встаёт.
МАРИНА: Доброе утро, капитан!
АРТЁМ: (мягко, забирая у неё книгу) В халате я всего лишь Артём.
Смотрит обложку: это К. Симонов, 1948 года издания, «От нашего военного корреспондента». Книга имеет такой вид, словно её спасли из пожара: слегка обгорела по краям. Артём открывает на закладке. Читает.
АРТЁМ: «Малышка побрела к летучке. Пять минут назад ей казалось, что вот-вот сейчас всё кончится, сейчас они приедут: ещё пригорок, ещё поворот, ещё несколько домов – и раненые будут уже в госпитале. А теперь ещё сорок километров, – ещё столько же, сколько они проехали…»
Марина краснеет. Артём закрывает книгу, но не отдаёт Марине. Тон Артёма шутлив, но он очевидно восхищён.
АРТЁМ: Давно я не встречал девушек, читающих симоновскую «Малышку». Разве одна моя … давняя … знакомая. … Вы – вторая.
МАРИНА: (краснея и смущаясь) Просто, когда мне страшно – мне стыдно, оттого, что страшно. И я читаю о тех, кому было гораздо тяжелее, чем мне, но кто был гораздо смелее и лучше меня.
Артём внимательно смотрит на Марину.
АРТЁМ: Очень жаль, что вы здесь, а не где-нибудь в безопасности…
МАРИНА: (резко перебивая, выхватывая у него книгу) А мне не жаль. Мне жаль тех, кто не понимает, что никто не в безопасности! Я хоть эту книгу спасла, когда библиотеку разбомбили! А что и кого спасли ваши, эти… «одни давние знакомые» «где-нибудь в безопасности»?!
АРТЁМ: Ну, она-то, положим… Не важно. … Марина, не все же должны спасать!
МАРИНА: Каждый должен спасать каждого!
Марина уходит в палатку. Артёму качает головой, под нос, с недовольством собой, с самоиронией, соответственно жестикулируя.