Читать Две половинки целого

Великолепен яркий сочный плод

Но ты напополам его разрежь

И он лишь гнилость осени несет

Нелеп, невзрачен и несвеж

Вот так и ты, когда в едином целом

Твой дух и тело вместе сплетены

Един и ты, как нераздельно слово с делом

В покое мира ли, иль в мерзостях войны

А вот когда на части, на неравные куски

Ты разделен капризами судьбы

Невольно взвоешь от пронзительной тоски

По прошлому, что не сумел забыть

Ты выбрал путь, ты поборол себя

Но часть тебя осталась где-то там,

Как острым лезвием кусок от бытия

Тебе отрезан, рассечен напополам

Ущербен ты. О да! Но и не ты один

Так оглянись, похоже в целом свете

Нет больше целого, лишь сотни половин

В безумстве разлетелись по планете

Разрыв единств пугающе заметен

И видишь ты, доживший до седин

Как мир топорщится щербинками отметин

Несовпадением рваных половин

Нет, не могу я понять некоторых из моих клиентов. Судите сами: одно дело, когда в наши места приезжают крепкие мужики из-под Хельсинки со своими собаками и проводят денька три в бесплодных поисках зайца, глупого настолько чтобы позволить себя подстрелить. Или семья из сырого по зимней погоде Турку заявляется с тремя детьми и кошкой в поисках настоящего снега. Тут, разумеется, ничего необычного нет, на то она и Лапландия, чтобы финны почувствовали себя финнами, а не абстрактно-усредненными европейцами. Да и некоторых обитателей Берлина или Варшавы я тоже способен понять. Их старики еще помнят морозные зимы, вот и ностальгируют, разумеется недолго, в наших местах. Но что, позвольте вас спросить, тянет к нам саудитов, египтян, кувейтцев и прочий нефтеносный народ? Это остается для меня загадкой. Проведет такой персонаж у нас недельку в середине января, отморозит левое ухо и пару пальцев на правой ноге (или наоборот), поставит галочку в каком-нибудь своем ментальном дневнике подвигов и заречется подниматься зимой выше 50-й параллели. Или покормит тот же самый бедуин наших комаров в июне, вылечит волдыри и еще больше полюбит свою стерильную пустыню, где комара не видели со времен палеозоя. Правда и среди них попадаются экстремалы, раз за разом возвращающиеся в наше Заполярье, но таких единицы.

А вот кого я совсем уже не понимаю, так это израильтян. И действительно, повезло тебе жить в стране текущей молоком и медом, так живи и радуйся. Правда молоко с медом я терпеть не могу с детства, когда мама пичкала им меня по случаю осенних простуд, но наверное не стоит путать метафору с микстурой. Один мой знакомый, побывавший в Тель Авиве зимой, утверждал, что их зима более напоминает наше лето. И вот, имея у себя дома такую благодать, эти странные люди тратят немалые деньги чтобы хорошенько померзнуть. Приводите какие угодно доводы, убеждайте меня чем угодно, но есть в этом, право слово, известная толика мазохизма. Впрочем, израильтяне еще не самый плохой вариант, наверное потому что они не злоупотребляют алкоголем, в отличие от наших или шведов. Их юнцы, надо полагать, не отстают от других, но молодых израильтян я в наших местах не видел. Как объяснил тот же самый эксперт по Святой Земле, едва вступив в репродуктивный возраст, они служат долгие годы в армии. Потом, отслужив свое, они ищут местечко повеселей, чтобы расслабится и наша Лаппи для них как недостаточно эккзотична так и недостаточно далека. Странно… Не знаю как у них, а мне именно в армии удавалось расслабиться на всю катушку. Жаль только, что призывают у нас всего на один год. Впрочем, то что израильская молодежь оттягивается не у нас может беспокоить Министерство Туризма, областную администрацию… да кого угодно, только не меня. По мере приближения к пенсионному возрасту я вообще стараюсь не связываться с молодёжью. Мне вполне достаточно и собственного отпрыска, которому, впрочем, совсем неплохо в его слишком далеком Мальмё. В нашей семье всегда говорили по-шведски, а вот теперь я об этом жалею. Как бы то ни было, но я предпочитаю семейных клиентов.