Колбаса с верёвочками
январь 2023
сентябрь 1981г.
Четвертый этаж второй «палки» ш-образного корпуса областной больницы принадлежал Кафедре, точнее профессору N….. вой (Елене Петровне).
Седая, с тонкими благородными чертами точеного лица, холеной кожей, она могла быть образцом красиво стареющей женщины. Глаза пронзительные и очень жесткие, о такой взгляд спотыкаешься у самого порога кабинета, теряешь себя в назойливой смуте косо застёгнутого халата или не пришитой пуговицы.
За моими плечами шесть очень непростых лет сельской практики. Пронять меня всего лишь женским взглядом, пусть даже профессора союзного масштаба, просто невозможно.
Кафедральный тренд абсолютно не самостоятельный, опирается он на плакатно – стендовые познания и авторитет сидячей энциклопедии за профессорским столом.
Сто двадцать суточных дежурств в клинике за два года не потребовали высоких консультаций, что не могло не настораживать, а иногда и откровенно бесить начальствующий аппарат.
Отвечающий за моральный облик тридцатилетнего одинокого самца доцент, пользовался исключительно непроверенной информацией о моей общежитской жизни. Голова его потела, а глаза покрывались масляной пленкой, он был старше меня на два года.
Перед новогодними праздниками я заманил его к себе, пообещав запустить в вертеп играющих отходную участковых терапевтов.
Они традиционно устраивали пьяный шалман, перед возвращением в свою всевидящую провинцию, пускаясь при этом во все тяжкие. Их разврат был жалок и достоен шукшинской оценки, с непременной блевотиной по углам. На следующий день, слегка потрёпанный научный работник, интимно поделился со мной своими более чем сомнительными победами.
Мне было брезгливо жаль его, но зато я был спокоен за свой моральный облик. Передний фронт борьбы с недомоганием, неисправимой болезнью, мудростью смерти проходит вовсе не через кафедру с угодливыми ассистентами, квадратными доцентами, теряющими насиженные формы в кабинетах. Нет.
Он, фронт, был там, откуда явился я, там не было окопов, одни траншеи и рукопашная, один на один, без права на поражение в ежедневно меняющейся среде и нестабильном всё видящем человеческом окружении.
Личность рождается только среди личностей, распрямившаяся бездарь, лишь копирует шефа, а он роняет себя в более высоких т.н. академических кругах и т.д..
Ассистентская кучка вне кабинета профессора расправляла плечи, делала глаза остренькими и держала в предзачётном напряжении очередную группу студентов, стремящихся стать врачами не понаслышке.
От их указок чесалась спина, плакаты на стенах отпугивали своей анатомической информированностью.
***
В клинике мы были много дальше от больных, чем они, несчастные, от нас, именно по этой простой причине вели они бесконечные разговоры между собой о своих страданиях, находили много общего, почти роднящего, близкого и по – человечески понятного.
Врачи, вечно спешащие, постепенно теряли остатки доверия, проигрывали во всём, не понимая главного. Раскладывая человека на многочисленные анализы и дообследования, теряя контакт с больным, навсегда отходили от своего призвания в сторону и вниз, теряя врачебную индивидуальность.