Пролог
Душный майский вечер висел над Городом. Погода стремительно портилась: на город откуда-то с севера наползала огромная тяжелая свинцовая черная туча, и словно исполинский плащ укутывала, укрывала города от остального мира, плотно-плотно заворачивая его словно ребенка в одеяло, прятала от остального мира. Погасло Солнце, стало прохладно, казалось стихли все звуки, даже рекламные огни горели как-то тревожно. Чувствовалось, что сейчас разразится гроза с хлесткими, с оттяжкой, ударами грома, с ослепительными вспышками лиловых молний, с ливневым дождем от которого не спасет никакой зонт. Ожидая разгул стихии, горожане спешили домой, тревожно вглядываясь в чернеющее небо, никто не хотел вымокнуть до нитки. Именно поэтому в этот вечер опустели городские улицы, опустел и городской парк.
Случайный наблюдатель был бы очень удивлен увидев фигуру крепкого светловолосого мужчины средних лет с короткой стрижкой в джинсах и белой футболке который не спешил домой к дивану и экрану телевизора, как остальные горожане, а зачем-то углубился в дикую часть городского парка где не было ни скамеек, ни киосков, ни аттракционов, а только запутанная сеть тропинок вела между разросшимися деревьями. Казалось, что его ведет некий таинственный зов. Он шел не торопясь, останавливаясь время от времени, словно прислушиваясь к чему-то доступному только ему одному. Сейчас он был подобен хищнику, который выслеживает свою цель. Хищнику, который внезапно почуял запах добычи, но затем его потерял. И вот теперь он нарезает круги в надежде вновь ощутить запах жертвы. Напряженность позы, тревожный взгляд все это еще больше придавало ему сходство с диким зверем, вышедшим на охоту. На одном из импровизированных лесных перекрестков он вновь остановился, прислушался, и тревожное ожидание пропало с его лица —он явно нашел, то что искал. Теперь на его лице были видны только решимость и мрачная сосредоточенность. Мужчина расправил плечи и уверенно зашагал к невидимой пока цели, Метров через двести, пройдя в небольшой просвет между кустов и выйдя на небольшую поляну, он увидел цель своих поисков.
На земле, прижавшись к дереву сидела молоденькая девушка. В ее глазах застыл ужас, платье на правом плече было порвано и не прикрывало грудь, теперь же она безуспешно пыталась приладить лоскут ткани обратно на место, кроссовок с левой ноги лежал чуть в стороне, там же валялась выпотрошенная сумочка вместе с ее нехитрым содержимым. Перед ней в вальяжной позе стояли два типа. Такие разные, но чем-то неуловимо похожие: короткие, почти наголо, стрижки, маленькие бегающие глазки, потертые и рванные по моде джинсы, черные майки с белым принтом, изображавшим какие-то черепа, мечи, цепи, расстегнутые куртки. Разве, что у главного в этой банде, того что был чуть повыше, на голове была светлая кепка блинчиком. Девушка застыла словно загипнотизирована, бежать было некуда, и она затравлено смотрела на своих мучителей. Те явно наслаждались ситуацией и с садистским удовольствием оттягивали неизбежное.
– Ну, чего рыпаемся детка, дергаться не стоит, будет только больнее, правда Влад, – заводила казалось цедил слова сквозь зубы.
– Угу, —фыркнул тот, которого назвали Владом, – будь хорошей деткой, не серди нас. Но вот покричать можешь, я это дело очень люблю.