Пятница
Зуммер квакнул, интерком голосом секретарши Ларисы сообщил, что референт Марина находится в приемной, а водитель Валера ожидает их в машине на подземной парковке, и, вообще, все уже готово; но тут уже в который раз, бесцеремонно вмешиваясь, заверещала мобила.
Рябов глянул на экран и, увидев все тот же незнакомый номер, сбросил звонок. Он никогда не отвечал незнакомым абонентам, и все, кто с ним работал, знали это. Ну, а если звонит тот, с кем Рябов не работает, то пусть изыскивает возможность представиться.
Да и момент сейчас совсем неподходящий! Потенциальные компаньоны, ухватившие где-то очень вкусный «кусок», искали поддержки, сами вышли с предложением о сотрудничестве, но сразу же после того, как команда Рябова согласилась, начали скакать туда-сюда так, что иногда казалось, будто это их нашли и уговаривают, а не наоборот.
Даже место для переговоров согласовывали несколько дней, действуя по одной и той же схеме: Рябов предлагал место, а потенциальные партнеры, попросив время на раздумья, отказывались, прикрываясь отговорками, которые вызывали у Рябова обыкновенную и совсем нецивилизованную злость!
Однако предложенный «кусок» был настолько хорош, что сам по себе призывал идти на жертвы, а жертвы иногда оказываются напрасными. Поэтому, когда Рябову было сообщено, что переговоры предложено провести в Будапеште, он неожиданно еще раз взглянул на ситуацию, увидел ее совсем с другой стороны и разом все перевернул, дав всем совершенно новые задания, об исполнении которых надо было докладывать в любое время суток, и, поскольку отчеты принимал сам Рябов, у всех сложилось впечатление, что он работает без сна и отдыха круглые сутки. Никто этому не удивился, хотя такое бывало нечасто.
От Будапешта отказались, встречу назначили в Москве, и вот сейчас Рябов сидел в своем кабинете и был полностью готов к переговорам. Он нажал на кнопку внутренней связи и велел Марине войти.
Не успела она отворить дверь, как мобила снова заверещала, и на экране снова появилось «Абонент неизвестен», и Рябов снова отключил сигнал, сожалея, что обстоятельства не позволяют просто выключить телефон: дел много.
Марина вошла, закрыла дверь и направилась к его столу. Высокая, статная, она вполне могла своей красотой и сексуальностью обеспечить себе беззаботную жизнь, но родители наградили ее еще и умом, которому, видимо, бездействие совсем не нравилось. Марина никак не соглашалась стать женой кого-то из серьезных людей, которые кружили возле нее все те семь лет, что она работала у Рябова.
Поначалу ее не трогали, уверенные, что Марина – любовница Рябова, но иллюзию эту они быстро разрушили, причем без всяких согласований и показных действий. Разрушили спокойным рабочим, ненавязчивым отношением друг к другу. Таким отношением, когда даже в самых мелких деталях не было и намека на что-то, кроме работы. И постепенно окружающие в это поверили. Не все сразу, конечно, но, тем не менее… Ну, если кто и не поверил, то Рябову было наплевать, а Марине тем более, потому что оба они были созданы исключительно для работы и достижения результата.
Она уже почти подошла, когда мобила снова заверещала, и Рябов снова сбросил звонок. Видимо, Марина почувствовала легкую досаду шефа и заметила спокойно, почти весело: