«…Я думал, что, стоит мне только повернуться, уйти, все будет кончено. Но
ведь позади был огненный пляж, дрожащий от зноя воздух. Я сделал несколько
шагов к ручью. Араб не пошевелился. Все-таки он был еще далеко от меня. Быть
может, оттого что на лицо его падала тень, казалось, что он смеется. Я
подождал. Солнце жгло мне щеки, я чувствовал, что в бровях у меня
скапливаются капельки пота.
(«Посторонний», Альбер Камю)
Шёл дождь. Глубокая немая осень кричала диким ветром. Сквозь него убийца слышал музыку Баха. Безликая слепая буря ломала деревья, била в отчаянии стёкла окон. Мужчина был спокоен. Пара сломанных веток упала ему под ноги. Он перешагнул через них и пошёл дальше. Темнело. Миновав заросший двор с бараками, убийца очутился в гаражах. Железные ржавые коробки, заваленные мусором, напоминали покинутых детей непогоды. Они угрюмо молчали, храня свои тёмные тайны. К ним добавилась ещё одна. Пара хлопков в соседней аллее. Убийца замедлил ход, прижался к стене гаража, осторожно посмотрел за угол. В нескольких метрах в грязной луже валялось тело полного мужчины в длинном плаще с двумя отверстиями на спине. В руке его чёрный кейс. Хищник, озираясь по сторонам, осторожно подошёл, разжал мертвецу пальцы, открыл кейс. В нём оказалась папка с документами, пачка банкнот и чёрный пистолет с дополнительной обоймой. Мужчина сунул ствол за пояс, спрятал деньги во внутренний карман и быстро удалился. Безучастный ливень остался на аллее судьбы, продолжая хлестать каплями тело неизвестного.
Убийца не спал всю ночь. Лёжа в темноте, он слушал агонию урагана метавшегося за окном. Под утро стенания прекратились. Наступила покойная тишина. Мужчина поднялся, включил музыкальный проигрыватель и под молитвенную песнь хора стал собираться в дальнюю дорогу. Он аккуратно уложил в чемодан вещи, книги, пластинки. Проверил пистолет, полностью зарядил его. Перед уходом убийца подошёл к окну. Он прижал оружие к груди и долго смотрел на бледный рассвет в потерянном городе. Лились с неба голоса. Звучал мотет Грегорио Аллегри на текст Псалма 50:
Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей,
и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои.
Безымянный город остался позади. Белые полосы мелькали в глазах: одна, вторая, третья…. Кафе, заправки, маленькие посёлки. Ни тени сомнения. Никаких больше остановок, никаких съездов с главной дороги. Лицо убийцы выражало уверенное спокойствие. Немецкие кобылицы под капотом еле сдерживали себя. Пистолет замер в ожидании разговора.
Первый попутчик на обочине стоит с протянутой рукой. Чёрный автомобиль плавно затормозил. Местный деревенский мужик открыл дверцу, дыхнул в салон перегаром:
– Братан, до Колосухи докинешь?
Убийца жестом показал на сиденье. Мужик сел, машина тронулась в путь.
– Братан, в натуре выручил. От всего… это… ну ты понял. Да ты чё смурной-то такой?! На такой тачке ездишь, радоваться надо. Ты чё молчишь-то?! Немой, што ль?! – деревня забрехал хриплым смехом. Убийца гневно взглянул на него. – Ну ладно, ладно братан, не в обиду! Слушай, можно я хлебну? – он достал из внутреннего кармана рваного пиджака бутылку водки, выпил с горла.
Водитель нервно открыл бокс, вынул диск, послал в магнитолу. Зазвучала классическая музыка.