Родительский день закончился. Стояла глухая ночь, и всем уже давно полагалось спать. Окна были закрыты, свет погашен, лишь у кроватей чуть теплились ночники. Они никогда не выключались, но воспитанники обмотали их штанами и полотенцами, и в спальном блоке сгустилась такая тьма, что у рассевшихся на полу нарушителей порядка спирало дыхание и закладывало уши.
– А вот другой случай, – зловеще шептал в темноте Боня из седьмой комнаты, главный знаток страшных историй. – Один мальчик очень боялся заглядывать под свою кровать. Ему казалось, что там прячется кто-то. И вот как-то всех его товарищей куда-то увезли, а он остался в блоке один. И – раз! – свет вдруг погас, и стало темно, как здесь. Он испугался, залез под одеяло. Лежит. И слышит: “хрум-хруб, хрум-хруб”. Снизу! Из-под кровати! Негромко так: хрум-хруб! хрум-хруб! Будто бы там грызут чего… Он слушал, слушал, и ему всё страшней и страшней делалось. А у него свой комми был. Он и думает: а ну-ка попробую я сфотографировать, что там такое хрумкает. Высунулся из-под одеяла, комми вниз сунул, кнопку нажал – вспышка сработала. Мальчик опять прыг под одеяло. Смотрит на экран, что же там такое сфотографировалось. И видит… Видит…
Боня замолчал, шумно дыша.
– Что видит? – не выдержал Ярик, покрепче прижимаясь к стене и стараясь не глядеть в ту сторону, где стояли невидимые сейчас кровати.
– Рожу видит, – выдохнул Боня так, словно сам эту рожу только что углядел. – Черную, страшную, без глаз совсем, один только рот здоровый с острыми зубами. Мальчик как закричит! А одеяло – дерг! – и улетело с него! Он смотрит, а эта рожа перед ним. Зубы! Рот! И ближе, ближе: хрум-хруб, хрум-хруб!..
– Сожрало его, что ли? – лениво спросил Варган из старшей группы.
– А никто не знает, – выдержав драматическую паузу, объявил Боня. – Утром все вернулись, а мальчика нет. Сиберы весь блок перерыли, весь дом обыскали – пропал мальчик. Правоохрана приехала – ничего не нашла. Только комми его на кровати лежит. И одеяло – под кроватью, сложено аккуратно. А в середине – дыра.
– Ерунда какая-то, – сказал Варган. – Куда их могли ночью возить?
– Ничего не ерунда, – возмутился Боня. – Пропал мальчик. И никто его не видел.
– А камеры что?
– В том-то и дело, что ничего… Выключились камеры, когда свет погас. Всё в блоке выключилось.
– Так не бывает.
– Иногда бывает… Только я еще не все рассказал… Комми-то мальчика остался. И фотография на нем осталась. – Боня опять противно и страшно зашептал. – Так вот – все, кто потом эту фотографию видели, на следующую ночью исчезали. А если кто-то рядом спал, то он рассказывал, будто слышал под кроватью пропавшего звук странный. Хрум-хруб. Хрум-хруб. Словно бы там грызли что-то… И фотография эта, вроде бы, до сих пор много где лежит. И её можно случайно увидеть. И тогда ночью под кроватью у тебя завозится кто-то. И ты услышишь: “хрум-хруб, хрум-хруб!”
Боня поскреб ногтями пол. Кто-то, не разобрав, что это за звук, взвизгнул.
Варган довольно засмеялся.
– А спастись-то как? – дрожащим голосом спросил Эдик из третьей. Кажется, это он и визжал.
– А никак, – сердито сказал Боня. – Давайте я вам еще случай расскажу.
– Может, хватит? – жалобно пропищал Карен из единички, но его никто не поддержал – никому не хотелось прослыть трусом.