Читать Стриптизерша

В утренний час-пик машины на широкой улице стояли плотными рядами, ожидая разрешения светофора. Фаина замерла на тротуаре, не решаясь перебежать дорогу на все еще горящий зеленый. Кто-то из водителей даже посигналил ей. Но, нет! Поспешишь – людей насмешишь! Она лучше дождется следующего разрешающего знака. Пусть смеются, кому смешно (или ей это только показалось?). Мама ей всегда говорит, что береженого Бог бережет. Наконец ее грузная фигура (Карлсон, да и только!) перешла через дорогу и поплыла, подхваченная людским потоком к зданию педагогического института, расположенному неподалеку, где она имела счастье учиться, а теперь работать на кафедре педагогики.

– Здрасьте, Фаина Аркадьевна! – со всех сторон слышала она искренние и не очень приветствия в институтском фойе. – Мне бы сегодня долги отработать, – вынырнул откуда-то с боку нерадивый первокурсник Попов и без предисловий стал «брать быка за рога». Его бесцветные глаза на детском личике с белесыми бровями и ресницами уставились на нее холодно и зло, представляя разительный контраст умоляющим интонациям фразы. Фаина же почувствовала свою значительность и была рада помочь.

– Фаина Аркадьевна, пожалуйста, зайдите в деканат, там вашей подписи в ведомости нет, – строгим тоном напомнила ей спешащая по важным делам секретарша.

– Фаина Аркадьевна, не могли бы вы сегодня зайти ко мне? – тоном секретаря обратился к ней прогуливающийся декан. Маленькие глазки-буравчики смотрели ей не в глаза, а на грудь. Эта его привычка смотреть на отдельные части тела человека всех сбивала с толку при разговоре, а многих пугала. Его худую сутулящуюся фигуру, неспешно вышагивающую по коридорам, заложив руки за спину, все здравомыслящие люди старались обходить стороной. «Гитлер, чистый Гитлер! Прости Господи!» – резюмировала как-то старушка-вахтер, обиженная его придирками. Волосики, зачесанные наискосок на лысеющую угловатую голову, да усики под вздернутым носом и, правда, напоминали исторического персонажа.

– От меня-то ему что потребовалось? – вмиг вспотела Фаина, и еще надеясь, что фраза относится не к ней, попыталась увернуться из-под колючего взгляда. Но нет, он сфокусировался теперь на ее колоннах-ногах, рассматривая не новые и не модные туфли.

– Хорошо, хорошо! Зайду, зайду! – заверила она, тоже смотря под ноги, стараясь замысловатыми, почти танцевальными коленцами вывести свои конечности из-под обстрела. Привычная круговерть окружала Фаину до вечера. – Может, я похудела? – с надеждой всматривалась теперь в зеркало, отражаясь во весь рост на фоне двери собственной квартиры. Говорили ей – не следует весить зеркало напротив входа. Энергетика, якобы, не обновляется в жилище согласно учению фэн-шуй.

– Все верно: ничего не меняется ни в доме, ни во внешности, ни, наконец, в жизни, – пришла к неутешительному выводу Фаина.

Фаина всегда была полной. Такими же были и мама, и бабушка. Не сказать, чтобы много ели, или тяжелыми заболеваниями, как диабет, страдали. Просто конституция такая. Но все они считали, что из-за полноты у них не сложилась личная жизнь и Фаине тоже надеяться не на что. – Какая уж тут личная жизнь?! – не снимая пальто и туфель, стоя перед зеркалом, упивалась ненавистью к себе Фаина. Даже свет включила, чтобы хорошо рассмотреть, какое безобразие только что шло по улице. Круглое лицо, светло-карие с редкими светлыми ресницами немного вздернутые к переносице глаза, короткие густые брови, казалось, способны выражать только состояния мольбы и испуга. Нос, как метко заметили еще в школе, картошкой, губки бантиком, едва закрывающие большие, но белые и правильной формы зубы. Всю эту «красоту» довершал скошенный подбородок, который мечтал стать двойным. Не надо ей было подстригать волосы! Старомодный пучок на затылке отражал ее серьезность, а короткая стрижка жестких светло-каштановых волос придала вид клоунессы. Короткие упругие волоски торчали теперь в разные стороны. Голова приобрела форму идеального шара. Широкие брови услужливо изображали обиженного и раздавленного прошедшим днем, а возможно и жизнью, колобка.