Впервые её я увидел в письме
И мельком в полотнах Босха.
Неясная, мнимая чудилась мне,
Лишённая вечного лоска.
Я ей не любовник, не друг и не враг,
Из реальности выброшен, словно
Бы всё на земле это рдеющий мак,
Заколотый в русые волны.
Она надо мною смеялась опять
И вновь исчезала в тумане.
Улыбкой сражённый, не мог я молчать,
Но слово осталось в кармане.
Раскрыты глаза и опять – в потолок,
И ключ аккуратно повёрнут,
А мысли бежали, сбиваясь в поток,
Листок поперечно согнут.
От две́ри к двери́, изменяя удар,
Тревога за сотой печатью
Взрывалась на части, идущие в пар,
Взметалась над пыльной кроватью.
На кухне она, разбирает пакет,
Стоит как ни в чем не бывало.
В руке, весь измятый, держал я сонет,
Поняв, что написано мало.
Она не заметила было меня:
Мой голос звучал все глуше.
Я просто спросил: «Что же там у тебя?», —
Улыбкой ответила: «Груши…».