Ещё молодым репортером я собирал материал в сибирских селениях. Однажды меня отправили в далекую деревню где человек пережил встречу с медведем.
Мне сразу показали дом деда Фёдора. Уже темнело но я все решил не откладывать и пошел знакомиться со стариком.
Его дом стоял на самом краю, видимо все жуткие типы в деревнях живут на окраине. Я зашел на крыльцо и постучал в дверь. Из дома не донеслось ни звука. Я прислушался. Тишина. Я постучал еще раз, громче. Где то в доме. что-то глухо стукнуло, затем я услышал шаркающие шаги. Дверь медленно открылась. В доме было темнее чем на улице и когда мои глаза привыкли к темноте я чуть не выронил сумку из рук, внутри все похолодело. Из темноты на меня глядел ужасный старик. Левая половина лица была похожа на искореженный ствол старого дерева, страшные борозды глубоких шрамов белели на потемневшей коже, глазница была пустая. Ничем не прикрытая пустая глазница. Кое-где кожа срослась страшными лоскутами, уха не было.
– Чего тебе?– прохрипел старик.
Я стоял как окаменевший.
– Чего тебе? – опять прохрипел старик и дернул дверь.
– Я, я…, – речь ко мне еще не вернулась. Вместо слов я достал из сумки бутылку водки и протянул старику, стараясь не смотреть ему в глаза.
Старик взял бутылку. Повернулся внутрь и пошел в темноту избы, не закрыв дверь. Я счел это приглашением и пошел за ним. закрыв дверь за собой.
Старик к тому же еще и хромал, шаркая левой ногой по деревянному полу. Старик дошел до кухни и поставил бутылку на стол, достал из буфета два стакана и кусок хлеба. По стенам плясали языки пламени от керосиновой лампы. которая была единственным источником света в этой кухне.
Старик кивком головы указал мне на табурет. Сам сел напротив и налил два стакана водки.
– Истори пришёл послушать, – прошамкал старик. Ответа он казалось не ждал, но я кивнул. – Ну слушай…
Рассказ старика.
Давно это было. Я работал с артелью, лес заготавливал для колхоза. В лес уходили сразу на месяц. Днём работали, ночевали в зимовье. Зима выдалась лютая, снег валил, ветер выл, каждый день. Мы уже почти месяц в лесу, злые как черти. Того и гляди друг на друга кинемся.
Как то ночью повздорили мы с одним работягой. По пустяку конечно. Лёха его звали. Психанул он и вышел на из зимника от греха. Мы с мужиками сидим дальше. Но долго чёто его нет. На улице метель воет, как бы не замерз. Я пошел посмотреть. Из-за меня же ушел.
Вышел кричу.
– Лёха, Лёха.
В зимовье дизель тарахтит, на прожектор, на улице ветер воет на три шага не слышно не видно ничерта.
Матерю его придуря, но чё делать иду, может в трактор в кабину залез. Вижу чернеет что-то. Шапку уронил дебил, точно башку отморозит. Подошел. Наклонился поднять, а это… голова его оторванная, глаза со стаканы, рот открыт, кровища, Я заорал благим матом. на задницу упал и отползаю. Ноги вернулись, соскочил и в зимовье. Ору как резаный. Даже мужики сквозь метель услышали, выскочили на улицу, кто с ружьем кто с топором. Я к ним бегу, спотыкаюсь. ору. Они ничего понять не могут.
Я уже близко был и… сперва я вонь жуткую почуял. Падалью завоняло. Прямо очень резко как в стену из вони врезался. Потом я его и увидел… Огромный, почти с наше зимовье медведь. Грязный весь, шерсть свалявшаяся, кожа лавтыками свисает, сбоку дыра, ребра видно.