Он развалился в кресле и смотрел МУЗ-тв. По его позе, выражению лица и тому, как стояла чашка, я считала доброе расположение: можно попробовать поговорить. Он увидел меня и расплылся в улыбке.
Я присмотрелась – зрачки спокойные.
Когда мы виделись в последний раз, его широко открытые глаза напоминали два ёлочных шарика – такие же неподвижные, матовые и пустые. Веки медленно скатывались по ним и с усилием поднимались, словно пытались протереть подкумаренный налёт. А сейчас передо мной сидел человек с ясным живым взглядом. Он смотрел на меня ровно и заинтересованно, без тени беспокойства или чувства вины, не ожидая ни нападения, ни агрессии. Он зевнул и поднял брови, как бы спрашивая, что я здесь делаю. Но вместо приветствия я тупо уставилась на него, быстро перебирая в голове фразы, как индексные карточки в ошибочно открытой картотеке. Вся моя тщательно продуманная речь растворилась, все пункты претензий и обоснований стёрлись и улетели ровно в тот момент, когда я его увидела. Всё дело в том, что когда я планировала разговор, то представляла маленькую и беспомощную фигуру человека, лишенного воли. Но теперь передо мной сидел мой брат, каким я знала его всю жизнь. Хищный и плутоватый. Я почувствовала, как уменьшаюсь в росте.
Мы смотрели друг на друга, и каждый чего-то ждал. Ситуация напоминала шахматную партию, когда следующий ход зависит от хода соперника. Я улыбнулась в ответ, и он заговорил первым. Игра началась.
– Здорово, давно не виделись! Как сама?
– Устала. Три часа в дороге. Как себя чувствуешь?
– Пойдёт.
– Есть хочешь? Купила по дороге пирожки.
– Хочу. Пошли кофе варить.
Беседа потекла легко. Я рассказала, как в электричке невыносимо жарко, и люди предпочитают ехать стоя в тамбуре лишь бы не дышать друг другом; пожаловалась, как непросто найти в Москве приличную квартиру за мой бюджет. Брат пытался развеселить меня историями про соседей: кто переехал, кто женился, кто подрался. Потом мы пили кофе, ели пирожки и вспоминали общих знакомых.
Время шло, и я начала ёрзать, не зная, как перейти к главному. Мне не хотелось повышать градус разговора, но я приехала для того, чтобы понять, как мне дальше жить. Мне нужен был этот разговор. И если выражаться метафорами, это было самое подходящее время, чтобы ввести в игру самую сильную фигуру. И пусть дальше как пойдёт.
Я начала с того, что спросила о его дальнейших планах. Он охотно ответил. Планы как планы: найду работу, соберу денег, уеду отсюда. Всё как всегда.
– Мне нравится твой настрой, – я наблюдала, как он отстукивает ритм пальцами по стулу. И наконец решилась. – Слушай, а как мы с тобой будем дальше жить?
– Да как… Как раньше, – через длинную паузу ответил он. А потом посмотрел на меня и догадался, что такой ответ не будет засчитан. – Всё нормально, правда. Я завязал.
Ритмичный стук пальцами о стул затих. Я выдохнула напряжение: кажется, ссоры не будет. Он отпил кофе, закурил, прикрыл от дыма глаза и продолжил говорить.
– Ты – мой последний оставшийся адвокат. И если ты мне не поверишь, то я сам себе уже не поверю.
Конечно, я поверила. Как всегда. Родной человек заслуживает второй шанс. Десятый шанс. Сколько угодно шансов, пока не исчерпает всё из бездонного колодца. А я знала, что внутри меня ещё плещется живая вода, способная на прощение.