Глава I
Зеркальный шар ожидал своего часа под покровом ночи. Это был круглый, стеклянный предмет, размерами не превышающий человеческую голову. Его нельзя было пинать, кидать, катать, натирать, грызть и совершать все прочие действия, которые обычно совершают с шарообразными объектами. Точнее, все это делать было можно, но исключительно по собственному желанию и без каких-либо продуктивных результатов.
Как и многие другие зеркальные шары на континенте, этот являлся лишь жалкой копией неповторимого оригинала, созданного легендарным и давно позабытым эльфийским кузнецом. В залах не менее легендарной башни, чье название и местонахождение растворились в истории. С помощью заколдованных инструментов, которые, представьте себе, тоже умудрились потерять. И, если верить безумным мудрецам, главное отличие, разделяющее оригинал и копии, заключалось в том, что оригинал мог передавать цветную картинку, когда как копии – только черно-белую. Да еще и с помехами.
Вдруг предмет замерцал и осветил комнату. На его поверхности появились тысячи черных и белых частиц, которые, сталкиваясь и разлетаясь, как будто пытались сотворить копию нашей с вами вселенной. Через какое-то время частицы начали переплетаться и обретать форму. Изображение стало четче. Внутри шара, за стеклом, буквально из ниоткуда вырос маленький гремлин, держащий в лапах странный, напоминающий черную мочалку предмет. Появился звук. Поднеся мочалку к пасти, гремлин заговорил:
Когда великому завоевателю Абазу Неукротимому задали вопрос «В чем сила?», то он, ни секунды не сомневаясь, ответил: «В силе». Когда аналогичный вопрос задали барду Альфонсу Неотразимому, то он сказал: «В любви. А также свежем дыхании и толстой мошне». Стоик-философ Стократ, практиковавший добровольный целибат в течение всей своей жизни (или недобровольный, если верить злым языкам), сказал: «Сила в мудрости». Император Гильдебранд ответил так: «Если будешь задавать глупые вопросы, я швырну тебя в яму с тарантулами». Еноф Страдалец выбрал доброту. Улиан Поэт – искусство. Маркус Освободитель – единство. А Фома Святой – веру. Так кто же из этих людишек, живших много веков назад, оказался прав? Ответ вы узнаете через ПЯТЬ минут. А теперь – небольшая реклама! Па…рам-пам-пам! ПШШШШШШШШШШШШШШ…
– ВЕЛИКИЙ КОСМОС! – вскрикнул Темный Лорд металлическим голосом, очнувшись под черной кроной старого как мир дерева. Кресло-качалка отчаянно скрипнула, напоминая, что в данный момент она удерживает не только гигантское тело гуманоида, но и полный комплект обсидиановых доспехов.
– С в-вами все в п-порядке, м-мой Лорд? – спросил коренастый гремлин-заика, чьи глаза отражали чрезвычайное повиновение и благоговейный ужас.
– ТАУРУС… ОХ, ТАУРУС, ЭТО ТЫ… И ПРИВИДИТСЯ ЖЕ…
– В-вы зд-д-доровы?
– Э-Э… ДА-ДА, КОНЕЧНО, – гулко ответил Владыка, промакивая шипастую шлем-корону бархатным платочком. – СЛИШКОМ МНОГО ЗЕРКАЛЬНОГО ШАРА НА НОЧЬ, ТОЛЬКО И ВСЕГО.
Таурус кивнул и поднял забрало шлема. Его морда походила на спину дикобраза: щетка бровей, заросли густой бороды и, где-то там, в недрах, два желтоватых глаза без признаков завидного интеллекта. Гремлин нервно покачивался и рассматривал свои волосатые стопы.
– У КАПИТАНА ЗАМКОВОЙ СТРАЖИ ЕСТЬ ВОПРОС? – поинтересовался Темный Владыка.