В комнате отдых хирургического отделения бухали трое: два хирурга и один анестезиолог. Впрочем, почему бухали, ведь это были культурные люди, можно сказать, – элита общества. Значит, культурно выпивали: на троих – литр самогона (нет, не мутного первача, а хорошей очистки) и всякие домашние закуски. Всем врачам лет по сорок-пятьдесят, все с пивными животами. Анестезиолога зовут Николай, подстрижен очень коротко, так как половины волос уже нет. Хирурги – Олег и Дмитрий, блондин и брюнет, соответственно, постарше и помоложе анестезиолога. Все трое находятся на суточном дежурстве, на дворе воскресенье, 6 часов вечера. На улице месяц май, тепло, светло, и ветер за окном качает свежую листву всех оттенков зелени. Несмотря на то, что все врачи как бы на боевом посту, вокруг идет лечение, передвигаются медсестры и больные, у них льется спиртное и идет застольная беседа.
После третьей рюмки (пьют из чайных чашек – а вдруг кто зайдет) все расчувствовались и заговорили про любовь. Вступил Николай.
– А ведь мы сидим на знаменательном для меня месте, – как-то мечтательно сказал он.
– Хорошо сидим, – блаженно улыбнувшись, проговорил Дмитрий, тот, который помладше.
– Тихо! – одернул его Олег, самый старший за столом. Анестезиолог продолжил.
– Здесь мы начали трудиться с Аленушкой. Не могу сказать, что это любовь всей моей жизни, но забыть ее не могу. По крайней мере, первая взрослая любовь.
– За любовь! – поднял самогон Олег, и все выпили.
– Вот на этом этаже мы и познакомились, и было это примерно 30 лет назад. Она была санитаркой и заочно училась в медучилище, и я там же, только очно, а сюда пришел на практику. Хороша была, чертовка: жопа – во, сиськи – во, а между ними талию так затянет поясочком халатика, что слюни потекут. Ну, это я сейчас в таких вещах разбираюсь, а тогда-то был еще мальчик нецелованный, семнадцати лет. Вообще-то, звали ее Елена, но она просила называть Аленой. Она была на 5 лет меня старше, и уже два раза замуж сходила. Я, конечно, влюбился без памяти, а ей-то чем понравился – не знаю. Может, этой самой чистотой, да, помню, она потом говорила: «Такой мальчик холёсенький!».
– Может, за чистоту? – предложил выпить Дмитрий.
– Чистота – залог здоровья! – поддержал Олег, и чашки глухо звякнули друг о друга. Николай продолжил.
– Вот тогда была такая же весна, только май был холодный. Вон, видишь, отсюда видно затон реки и парк? Там мы и общались, как стемнеет. Аленушка обучила меня науке любви, не побоюсь этого слова, господа! Сначала целовались, потом лифчик сняла… Провожаешь ее на остановку троллейбуса, что возле нашего мединститута, а сам аж горишь. Эх, молодость! Ну, и в кафе ходили, кофе там, мороженое всякое. Она сидит, курит, смотрит на меня так внимательно. Ресницы длинные, аж заворачиваются вверх и вниз, глаза голубые-зеленые. Губки пухлые, свои, не то что сейчас себе бабы накачивают…