Мила брела по улице, загребая ногами снег. Надо же, как насыпало, пока она была на репетиции. Мила работала балериной. Нет, не примой или солисткой, а в кордебалете, и так, небольшие номера иногда танцевала. Не знаменитость, но ей нравилось. Нравилось выходить на сцену, нравилось чувствовать себя легкой и воздушной. Хотя так-то она ударом ноги могла и мужика свалить, у балерин ноги сильные.
А больше всего ей нравилось ощущение внутреннего преображения, словно каждый раз, надевая пачку и пуанты, она переставала быть собой, превращалась в какое-то другое существо.
С завтрашнего дня она будет превращаться в снежинку. Мила улыбнулась и поймала на мохнатую варежку невесомый кусочек снега. Летит-порхает белый пух. Вот и она будет так порхать каждый день. Билеты раскупаются мгновенно, в кассах давка, как обычно, когда начинается Щелкунчик.
В этом году Мила танцует в Щелкунчике всего неделю. А потом едет на предновогодние гастроли по городам и весям с группой Борьки Эйлина. Он к ней поначалу подкатывал, когда Мила только пришла в труппу. Она его вежливо игнорировала, но однажды он подкрался сзади, схватил за талию и притянул себе: «Ага-а, кто это тут мне попался!» Мила пыталась вывернуться, но он смеялся и не давал. Тогда она спросила мягко: «Борь, ты в курсе, что балерина может ударом ноги уложить мужика?» Он хмыкнул и отпустил. Больше не приставал.
Борька, вообще, понятливый и такой, не зловредный, хоть и руководство. Не самое главное, конечно, но все же. Новеньких охаживает примерно каждую, если отшивают, не обижается, не мстит, просто переключается на другой объект. Но сейчас его плотно охомутала рыжая Ангелинка. Она в принципе хваткая девчонка. Пришла, огляделась, посмотрела, что тут плохо лежит, и решила, видать, начать с Бориса. Хотя говорит, что любит.
Эх… Мила вздохнула. Вот кто-то хотя бы говорит, что любит, а она даже сказать о себе такого не может, потому что не про кого. И парней, вроде, вокруг полно, а ей их не хочется, ей хочется… дракона. Да, самой смешно. Мила посмотрела на серое вечернее небо, представила, что вот та черная точка (птица, наверное), увеличивается, увеличивается и превращается в огромное крылатое огнедышащее существо, покрытое чешуей. Все бы, наверное, в страхе кинулись от него. А она, в восторге – к нему.
Мила вздохнула еще раз. Сердце знакомо, тягуче сжалось от привычной тоски по несбыточному. Ну почему, почему эти невероятные драконы, эти умопомрачительные красавцы, в которых они превращаются, бывают только в сказках?! Миле не нужен обычный земной мужчина, она хочет дракона, всем своим сердцем, и все тут.
Она покачала головой, усмехнувшись собственному чудачеству. Никому об этом не рассказывала. Хотя, нет, как-то за бокальчиком вина сболтнула подруге Светке. Вернее, долго с жаром изливала ей душу, говорила, мол, понимает, конечно, что не в сказке живет и дракона ей не видать, но она с таким положением дел в корне не согласна.
Светка посмотрела на нее внимательно, покрутила у виска.
– Мил, ты совсем кукушкой поехала со своим фэнтези, переставай уже читать эту муть, смотри на вещи пореальнее. И до скольких лет ты собираешься бредить сказочными персонажами? Надо жизнь строить, а не о волшебных мужиках мечтать. Блажь все это, Милка, – резюмировала подруга.