Читать Пираты двух океанов

Восьмого июня 1716 года по освещённой утренним солнцем улице Кингстона ехали на лошадях двое мужчин. Старшему из них можно было дать с виду лет сорок пять. Постороннему человеку в первую очередь бросались в глаза его плотно сжатые губы и сдвинутые брови, которые говорили о твёрдости и упрямстве. Он был худой и жилистый, с выпуклым лбом, маленькими серыми глазами и длинными полуседыми волосами. Его голову украшала военная треуголка, но остальная одежда напоминала костюм какого-нибудь ремесленника, а не солдата. Второй всадник был юноша, почти мальчик, одетый в серую рубаху и штаны из коричневой саржи. Длинный кривоватый нос, крупный подбородок и выступающие надбровные дуги были точно такими же, как у его старшего спутника, выдавая родственные узы. Каштановые кудри юноши трепал ветер, а его румяное лицо было полно любопытства, он с живым интересом осматривал всё вокруг: видимо, ему не так уж часто доводилось бывать в порту столицы Ямайки.

– Смотри, Джеймс, и запоминай, – назидательно произнёс старший. – Сейчас мы заберём почту у капитана военного корабля, который только что прибыл из Англии, и отвезём губернатору. И ты посмотришь, как Джон Плантэйн держит себя рядом с такими высокопоставленными людьми. Этот опыт пригодится тебе, когда через год или два тоже станешь служить в гарнизоне и получать жалованье. Тогда мы наконец-то заживём по-другому: начнём откладывать деньги, чтобы купить землю. Благодаря моим связям в губернаторском дворце мы сможем раздобыть акр в хорошем месте и по сходной цене, чтобы выращивать там овощи на продажу.

– Матушка мечтает о красивом садике с цветами и беседке с видом на море, – заметил юноша.

– Такими богачами мы никогда не станем. Хватит ей одной клумбы под окном. Хотя – ведь цветы тоже можно выращивать на продажу. При моих связях в окружении господина губернатора мы сможем поставлять их всем высокопоставленным жителям острова. Ведь их жёнам и дочерям чуть ли не каждый день нужен свежий букет. Да, да: выращивать цветы – это тоже хорошая мысль!

Рассуждая таким образом, они шагом спускались по улице, поминутно останавливаясь, чтобы пропустить то тележку водовоза, то портшез или карету. Им навстречу со стороны порта поднималась группа из шести или семи мужчин. Некоторые из них были одеты довольно причудливо: алые шарфы-пояса, грязноватые рубахи, яркие платки на головах, пистолеты за поясом – и по три-четыре сверкающих перстня на пальцах. По одежде этих людей, по их походке и манере выражаться было понятно, что это моряки. Они громко разговаривали грубыми голосами, явно обсуждая какое-то недавнее событие. Чтобы разминуться с ними на узкой улице, двоим всадникам снова пришлось остановить лошадей и прижаться к стене одного из домов, окаймляющих мостовую.

– Чарли Вэйн ему и так заявил: я продал душу дьяволу, так что мне всё равно, что скажет лорд Гамильтон! Мол, так ему и передай, я вам плачу за каперскую грамоту и портовые сборы, так что пускай губернатор оставит меня в покое со своим призовым судом, – горячо жестикулируя, говорил крепко сбитый молодой моряк среднего роста, с пятью пистолетами за поясом и золотой серьгой в левом ухе.

– Это было сильно сказано, вот только зря капитан добавил, что прохвостам Джеггинсу, Фернандо и Эшворту губернатор за взятки разрешает что угодно, – рассудительно отозвался высокий мужчина лет двадцати восьми, одетый в новёхонький белый камзол с золотыми пуговицами и бриджи из синей тафты. На его голове была белая бархатная треуголка, кокетливо сдвинутая набекрень. Широкие тёмные брови оттеняли голубые глаза с густыми ресницами, губы красивой и чувственной формы часто раскрывались в улыбке, открывая ровные белые зубы.