⇚ На страницу книги

Читать Лето длиною в ночь

Шрифт
Интервал

Часть первая. Петербургские каникулы

Здравствуй, Тоня!

– Руся, смотри, смотри! – Луша настойчиво теребила его за плечо. – Прилетели! Уже Петербург видно!

Самолёт плавно кренился влево. Сквозь двойное стекло иллюминатора видно было ночное небо – огромное, густо-синее, с алой кромкой горизонта. Внизу, под самым крылом, блестела золотая россыпь огней. Город.

– Ух ты… – Руся очумело сунулся к иллюминатору, – ну подвинься тогда, ну Луша…

Но самолёт уже выровнял крен и теперь медленно клонился в противоположную сторону. Слегка разочарованный, Руслан откинулся на спинку кресла.

– Пристёгивай ремни, видишь, надпись уже загорелась… – Лукерья деловито щёлкнула замком ремня безопасности. – Ой, ты щёку отлежал! Она у тебя теперь – в рубчик!. – Смотри! – и Луша протянула брату маленькое зеркальце.

Откуда только оно взялось! В этом году сестра прям как фокусница стала – чуть что – из воздуха зеркальце возникает…

– Отсидел, – усмехнулся Руся, взглянув на свою заспанную физиономию. На щеке, и правда, отпечатался шов джинсовой рубашки и полумесяц пуговицы. Руся мотнул головой, стряхивая как труху, остатки сна, и принялся растирать щёку ладонью.

– Отлежал!

– Отсидел.

– Отлежал!

– Я же сидя спал…

– Ты ж не на щеке сидел… на чём всегда… – хихикнула Луша, и ловко, одним движением, убрала откидной столик. Аккуратно сложила книжки в пакет, а потом в рюкзак, посмотрела на брата в упор:

– Эй, мама не велела нам спорить по пустякам…

– Мы не спорим, – сдаваясь, пробурчал Руська, – мы устанавливаем истину…

Он кое-как пригладил ладонями взлохмаченные вихры, в два глотка допил остатки минералки – прямо из горлышка.

Опустошив бутылку, Руся забарабанил пальцами по гулкому пластику. Марш звучал всё громче. Руслан постепенно вошёл в раж, и на сильную долю уже поочерёдно щёлкал бутылкой то по подлокотникам кресла, то по складному столику. По коленям, по собственному подбородку, по лбу…

Пожилая тётенька справа покосилась на Русю неодобрительно.

– Вроде большой… – пробормотала она. Закрыла колпачком шариковую ручку, сняла очки и с хрустом принялась сворачивать толстенную газету с головоломками «судоку». – И как это люди детей одних самолётом летать отпускают… – донеслось до ребят сквозь шуршание.

Луша ткнула брата пальцем в бок. Он перестал барабанить, повернулся к сестре и скорчил уморительную рожу. Оба засмеялись.

* * *

Салон встряхнуло. Это шасси коснулись земли. Самолёт покатил по пустой полосе меж посадочных огней, подрагивая всем корпусом на стыках бетонных плит и постепенно замедляя бег.

– Приземлились, слава тебе Господи… – Бабуля достала из сумочки маленькую картонную иконку, на которой была изображена Богоматерь с младенцем, и глядя на неё, смешно зашевелила губами.

Руся сдавленно хрюкнул и отвернулся.

Соседка вздохнула, обиженно поджала губы и поспешно убрала иконку. Видно подумала, что он над ней смеётся…

Руся понимал, что вышло не очень красиво, но остановиться не мог… Смех так и распирал его изнутри. Ему всё казалось смешным – шмякнувшаяся в проход чья-то шапка, недовольные, похожие на мяуканье, крики проснувшегося младенца – где-то впереди, в первом ряду…

Спать вопреки маминым предсказаниям совсем не хотелось, напротив! Русю била весёлая дрожь, хотелось толкаться, гоготать, выкрикивать глупости.