Однажды Олег Сергеевич, будучи в преклонных уже годах, споткнулся и упал на Евглену Зелёнову. Лежа они расхохотались и поженились. У них родился сын и три дщери. Сына Олег Сергеевич называл плод семян моих, а дщерей собственно дщери мои. Умер Олег Сергеевич в ещё более преклонных годах, а Евглене Зеленовой было всего 22 года, и она заканчивала консерваторию по направлению перкуссии. Играя на труегольнике и кастаньетах, она плакала долгими летними вечерами, а дети утирали ей слезы. Летние запахи лезли в окно навязчиво и болезненно. Они напоминали Евглене о том лете, когда Олег Сергеевич упал на нее. И у него выпали тогда линзы. И челюсть. И стеклянный глаз. И страпон из кармана. Олег Сергеевич был человек с загадкой. Печали Евглены не было предела. Дети выросли. Сын стал женщиной, одна дщерь стала пропагандировать церковь свидетелей мокрой брюквы, вторая дочь стала мужчиной, а третья стала ученым-химиком. В свои 45 лет она получила нобелевскую премию за открытие лекарства от старческой деменции. А дщерь, которая стала мужчиной, схватила лекарство от деменции, прыгнула в свою свежеизобретенную машину времени, вернулась в прошлое за месяц до того, как её отец упал на её мать, накормила отца лекарством, и он выздоровел и не упал на мать. Они не познакомились и дети не родились. Дщерь, которая пропагандировала церковь мокрой брюквы заметила, как исчезает. И её клетки растворяются в закатных лучах солнца. А ведь хорошие все были люди. Но Олег Сергеевич жил долго, стал диктатором Сибирского королевства и завоевал Евразию. А мог бы сделать четверых прекрасных детей.
Сложная ситуация С ДАЙВИНГ-КЛУБОМ
Евген Эммануилович где-то потерял свой второй носок. А первый носок он потерял в стиральной машине. Тот завалился за резинку, которая примыкает к стеклу. Но Евген Эммануилович знал, что туда заваливаются вещи, ведь он не раз терял там трусы, бюстгалтер, кардиган, лонгслив, портмоне, голубоватую сорочку, портупею и попону. Первый-то носок-то он-то нашёл. А вот второй носок, казалось, исчез безвозвратно. Евген Эммануилович сидел с одним носком в руке и думал вот о чём. А с чего вообще он, Евген Эммануилович, взял, что искомый носок – второй. Вполне возможно, что второй он держит в руках. А потерян именно первый. Первый носок, первоносок, прародитель носков, альфа и омега носков. И ещё Евген Эммануилович подумал, что негоже ему вот так жить, как теперь. Стал он совсем несобранным, рассеянным; и постоянно нюхает смоченный сандаловым эфиром галстук своего отца, потому что тот напоминает ему о том, как отец в детстве его порол осиновой веткой. Это было больно, но так он чувствовал, что отцу не безразлична его судьба. Разумеется, это большой секрет. Еще он думал, что из-за носка он опаздывает на собрание жильцов дома на пятьдесят четыре минуты. А он никогда не опаздывал на собрание жильцов дома. Сложная ситуация. Так что он отложил размышления и пошёл на собрание босяком, потому что не надевать же кроссовки на обдуваемую всеми ветрами ногу. А носок положил в карман и он болтался из кармана пиджака, как задушенная змея.