Читать Бородинское сражение

24-го было сражение

при Шевардинском редуте, 25-го не было пущено

ни одного выстрела ни с той, ни с другой

стороны, 26-го произошло Бородинское сражение1.

Л.Н. Толстой. «Война и Мир»

Глава первая

24 августа

Шевардинский редут

Дениска и сам не понимал, чего он всё еще лежит под этой лавкой. Ладно бы под столом, но лавка – она такая низкая… Да и становилось все жарче. Огонь уже пролизывался между бревен. Не везде – под лавкой как раз не было так жарко. Но вот проем, где на одной петле висела дверь – огня там было много. А за проемом и вовсе такой густой дым, света белого не видно.

– И чего я от мамки убёг! – зажмурившись, Дениска выкатился из-под лавки и выскочил на улицу – в самый дым.

– Ура-а! – пронеслось мимо Дениски; чуть сапогом не наступили ему на руку, когда он, спотыкнувшись, уперся ладошками о землю.

– Малец! Ты откуда?! – Зеленый мундир подхватил Дениску как щенка под мышку, и понес быстро.

Вцепившись в этот грязный зеленый мундир, у Дениски других мыслей не было – только бы не свалиться.

Дым, грохот, вопли, крики – всё это смешалось в один скрипучий вой в его маленьких ушах. Вдруг его оторвали от мундира и тряханули в воздухе.

– Ты кто, Лисёнок?! – Дениска, рыжий, худой, востроморденький, и, правда, похож был сейчас на облезлого лисенка. Его поставили на заваленный лафет. Вокруг зеленые мундиры; над мундирами лица: чумазые, усатые, бритые, веселые, словом – перед Дениской стояли наши настоящие русские солдаты.

– Братцы! – как заорёт Дениска, как бросится на ближайшую шею.

Тут уж кто смех не сдержал, а кто и слезы. А как сдержишься, когда посреди этого уже многочасового ада, на шею бросается свой родной пацаненок лет семи и орет: «Братцы!».

– Времени, Лисёнок, у нас мало, вишь, отступаем мы, так что всё нам рассказывай, и мы тебя к самому Кутузову отправим, как самый ценный бриллиант нашей славной 27-й пехотной дивизии! Ты откуда здесь взялся?! В самом-то пекле?! Тут же война! Всех еще третьего дня из Шевардино вывели! А ты?

– А может он шпион? И сразу и смех и слезы.

– Я не шпион! – Дениска спрыгнул на землю. Кулаком физиономию свою грязную вытер. – Я от мамки в сарае прятался, она меня выпороть хотела, за то, что я сметану сожрал. А тут как загрохотало. Я из сарая, в дом, а там ни мамки, никого! Я и под лавку.

– Герой! – смех во все глотки.

– Хорош ржать, кони! – грозный приказ офицера. – Приказано отступать к Семёновским флешам. А ты прыгай в обоз! – грозный приказ и такой взгляд, что Дениска чуть ли не с места запрыгнул в телегу, где лежали человек пять раненых пехотинцев.

***

Было это на вечерней заре 24-го августа 1812 года, когда русские войска, по приказу, оставив французам Шевардинский редут, отступали к основным силам. А завтра должно было произойти самое страшное, самое кровавое за всю историю однодневных битв Бородинское сражение.

Когда Дениска еще только обдумывал свое грандиозное, по всем стратегическим канонам, похищение сметаны, а его мамка и бабуля со слезами и причитаниями собирали свои пожитки, прощались со своим домом, как, впрочем, и все шевардинские бабы (потому как мужики давно были мобилизованы) – в это время 150-тысячная всеевропейская армия, под предводительством французского императора Наполеона двигалась от разоренного Смоленска к Москве. Русская армия, отступавшая от Смоленска, 22 августа остановилась у деревни Бородино, чтобы здесь на Бородинском поле дать, наконец, французам генеральное сражение. До Москвы оставалось каких-нибудь 130 верст