Я стояла у зеркала и пыталась справиться с волнением. Взрослая уже тетенька, разве можно дрожать как осиновый лист?
Но что еще должен чувствовать человек, понимая, что прямо сейчас сбывается его мечта? Что ощущает, пройдя такой длинный тернистый путь к этому дню, который стоил всех слёз и невзгод? Конечно, волнение. И капельку гордости.
Осмотрев ещё раз своё отражение, улыбнулась. Ну же, смелее! Ты этого достойна!
«А если никто не придет?» – услужливо подсунул мне страшную мысль внутренний голос, который любил во всем сомневаться.
«Кто-нибудь да придет», – решила я, и вышла из квартиры, схватив ключи с тумбочки.
Водить машину я так и не научилась (честно говоря, не было и желания), поэтому внизу меня ожидало такси. За окном мелькали очертания любимой Москвы. Очертания – потому что с утра зарядил пронырливый октябрьский дождь, а небо заволокли серые тучи. В любой другой день в такую погоду я сплю на ходу, но сегодня адреналин зашкаливал, и спалось плохо мне даже ночью.
У меня была первая профессиональная художественная выставка. Персональная. Только моя. И встреча с теми, кто любит искусство. Может быть, придут критики и искусствоведы. Может быть, даже пресса. И внутри всё сжималось от груза ответственности, от желания не разочаровать тех, кто потратил время, чтобы прорваться сквозь пелену серости и столичные пробки.
Я инстинктивно схватилась за кулон на шее, который надела сегодня (и он очень шел к моему образу), и сделала медленный выдох. Так лучше.
Этот кулон – подарок человека, который позволил поверить в себя и сам первый в меня поверил.
Телефон в свободной руке завибрировал, и я услышала лишь свое имя: «Рита…», как тут же ответила, не дослушав:
– Подъезжаю.
– Отлично, мы ждем.
Это Настя – супер-ответственный человек, организатор моей первой выставки. Она взяла на себя всё, что только возможно, чтобы это событие состоялось, и чтобы я ощутила себя востребованной, а не самозванкой, что, несмотря на неплохие продажи работ всё же со мной до сих пор случалось. А сделано, надо сказать, немало. Найти помещение, снизить цену за его аренду, организовать шведский стол, пригласить гостей, разместить картины и создать условия для их сохранности, найти фотографа, звукорежиссера – этот список можно продолжать до бесконечности, но у нас была не вечность, а всего пара месяцев.
Я зашла в зал и замерла. Как будто не была здесь вчера. И позавчера. Но сегодня, при свете софитов, в антураже праздника всё выглядело иначе. Роскошно.
– Настя, ты просто волшебница, – прошептала, едва сдерживая от восторга рвущиеся наружу слезы. И обняла ее – мою фею-крестную.
– Это ты волшебница! Не представляю, как ты творишь такую красоту! Это же просто сказочный мир! Так Москву и её уголки не видит никто. У тебя же картины светятся – это все говорят.
– Ну, посмотрим, что скажут сегодня, – нервно выдохнула в ответ, вновь чувствуя надвигающуюся тревогу.
– Вот увидишь, захвалят. Хотя тебе это будет на пользу, – взглянув на меня с упреком за то, что всё ещё сомневаюсь в своих способностях, ответила девушка. – Хочешь перекусить?
– Нет, – мотнула в ответ головой. – Боюсь, что в меня сейчас и горошина не влезет от нервного напряжения.