Читать В городе детства

В город своего детства я приехал без сколько-нибудь веской причины, если не брать в расчет его растущее изо дня в день неизъяснимое притяжение, выливающееся неотступными воспоминаниями и ночными сновидениями. Давным-давно случившиеся здесь эпизоды из собственного бытия всплывали в сознании с поразительной ясностью, словно пузыри с темного илистого дна на зеркальную поверхность безмятежного лесного озера, заставляя меня вновь и вновь переживать связанные с ними ощущения и эмоции. Как оказалось, прошедшее с тех пор время притупило лишь часть из них, при этом значительно усилив чувства неловкости, раздражения, а иногда жгучей вины за произнесенные тогда слова и опрометчивые поступки или, напротив, ничем не оправданное бездействие. Эти вырвавшиеся из хранилищ памяти моменты когда-то прожитого, сны искусно вплетали в свою ткань, расцвечивая новыми красками и волшебным образом преображая до неузнаваемости их самые разные детали – от сопутствующих вспомнившимся событиям временам года до очертаний знакомых лиц, однако всегда в полной мере воспроизводя вызванную ими гамму переживаний. В результате перечисленных факторов я все чаще выпадал из реальности, захваченный навязчивыми мыслями о прошлом, и постепенно проникался осознанием того, что меня тянет на малую родину, словно преступника на место преступления.

Изначально я собирался остановиться в гостинице, чтобы посвятить несколько дней бесцельному брожению по знакомым улицам, но перед самым отъездом при общении в соцсети проговорился о своих намерениях другу детства Виталику, так и не выбравшемуся из городка несмотря на все грандиозные планы времен школьной поры. Он сразу же написал мне сообщение, с предложением погостить в его «берлоге со всеми удобствами» и тем самым скрасить бытие закоренелого холостяка. Отказываться от такого приглашения, больше похожего на просьбу, было бы глупо, к тому же я боялся обидеть приятеля отрицательным ответом без веских на то оснований, а потому по прибытии на малую родину сел в такси у железнодорожного вокзала и огласил его адрес.

Спустя полчаса мы с Виталиком на правах старых приятелей вели теплый и непринужденный разговор, сидя за наскоро накрытым столом в его маленькой кухоньке. Собственно говоря, особых новостей у нас друг для друга не оказалось припасено по причине регулярного общения в соцсетях и чатах на протяжении многих лет, поэтому беседа стала сразу же напоминать вечер воспоминаний, хотя часовая стрелка кухонных ходиков указывала на римскую цифру десять, а в окно пробивались первые лучи низкого зимнего солнца.

– Ну разве у меня хуже, чем в «Радуге» или «Планете»? – периодически восклицал Виталик с наигранным недоумением, стараясь не дать навеянной мыслями о былом меланхолии окончательно овладеть нами.

Названия двух гостиниц моментально воскрешали в памяти безбашенные ребячьи велогонки и более поздние тусовки старшеклассников на залитых электрическим светом центральных улицах городка, где располагались «Радуга» с «Планетой». Казалось, каждая фраза нашего разговора была отсылкой к прошлому и могла иметь хоть какой-то смысл только в контексте давно минувших дней. Наверное потому, что мы оба осознавали невозможность вновь ощутить присущую той навсегда ушедшей поре радость, бьющую фонтаном без особых причин от рассвета и до заката, витавшую в пространстве кухоньки грусть вряд ли можно было назвать светлой. К тому же покрытое сеткой мелких морщин лицо друга детства, заметная одышка, подрагивающие пальцы рук, а главное, какая-то печать обреченности в его некогда искрившихся задором глазах, совсем не добавляли мне настроения. Я будто глядел в колдовское зеркало, прекрасно отдавая себе отчет в том, что сам теперь выгляжу похожим образом, и растянутый во времени процесс моего превращения в старую развалину не под силу остановить ни одному эскулапу из всего подлунного мира.