Читать Кровь завоевателя

Шрифт

Интервал

Zamil Akhtar

CONQUEROR`S BLOOD

Памяти моего старшего брата Джона, который открыл для меня мир фэнтези и вдохновлял всех, кто находится рядом с ним, тянуться к звездам

1. Сира

В племенах из пустыни говорят, что еще до начала времен родился джинн с одиннадцатью огненными рогами, взобрался на кольцо седьмого неба и, преисполнившись загадочной первобытной яростью, швырнул на землю тысячу и одну жемчужину. Тысяча жемчужин сгорела по пути к земле и превратилась в звезды, до сих пор сияющие на небосклоне. Лишь одна жемчужина упала, и из нее возник город Кандбаджар.

И сейчас этот город осадил мой брат. С высокого дворцового балкона я смотрела по другую сторону окружающих город желтых стен, на разноцветные юрты, усеивающие пустыню, поросшую редким кустарником. Думаю, кандбаджарским летом осаждающим было жарковато в юртах – под палящим солнцем те превратились в печки. Пастбища у реки и ее протоков, хотя и плодородные, не могли прокормить десятки тысяч боевых коней, которых воины привели с собой. Но это их не остановило. Мало что могло остановить воинов-силгизов, когда они нацеливали свои стрелы, пусть даже эта мишень – столица самого богатого и могущественного царства на востоке.

Как и у Кандбаджара, мое происхождение тоже окружено легендами. Все началось с того, что мы с братом теснились в юрте, укрывшись колючим, побитым молью одеялом. Я позволила брату доесть последние куски конины, зная, что отец будет оплакивать его смерть горше, чем мою. Ведь он – наследник рода каганов, берущего начало еще во времена Темура, а я – нескладная дочь; и теперь у меня болел живот от протухшего бульона, который я съела вместо мяса. Мы держались за руки и изо всех сил сопротивлялись жуткой зиме Пустоши. Потом мы прижались друг к другу, и его костлявое колено уперлось мне в живот, усиливая боль. Тем не менее я была рада любому теплу, поскольку все тело одеревенело от холода.

Ветер с завыванием обрушивался на все восемь стен, и вскоре моему брату придется выйти, чтобы вбить колья покрепче, иначе юрту снесет. Правда, накануне он чуть не отморозил пальцы ног, его спасли только последние угольки в жаровне. И чтобы уберечь нас вместе с младшим братиком, лежащим в костяной колыбели, я закрыла глаза и молилась.

Воспоминания меня взбудоражили. Неужели я и впрямь так жила до того, как оказалась в настоящем раю – Кандбаджаре?

– Сегодня неподходящее время для воспоминаний, – втолковывал мне шах Тамаз час назад в тронном зале. – Ты как мост из песчаника, соединяющий нас с силгизами, – сказал он, как всегда, с широкой добродушной улыбкой на лице, сидя с прямой спиной на золотой оттоманке.

Я поклонилась и ответила:

– Скорее я… заброшенный на восемь лет мост, потому что казначею плевать на людей, живущих по ту сторону… Но я поняла, о чем вы, ваше величество.

Я доехала в экипаже до городских ворот. Как я и просила, там меня ожидала боевая лошадь. Седло было из овчины, с тонкими, как проволока, железными стременами. Я погладила лошадь по голове, та фыркнула и взбрыкнула. Это была типичная кобыла из Пустоши – чуть крупнее пони, со стройными ногами и легкими копытами, едва приминавшими траву. В этом городе, в окружении мраморных дворцов, мощеных улиц и огромных глинобитных домов, она смотрелась инородным телом. Но если я буду скакать на такой лошади, силгизы, возможно, признают меня за свою.