Я не сразу заметил в нём изменения, может, потому что не искал ― тревожный колокольчик не прозвенел, не кольнуло сердце, не упала из рук любимая чашка, потому что не дрогнула рука. Она у меня никогда не дрожит, особенно, если в ней пистолет.
Радостно улыбнулся другу, поправляя очки и пряча «ствол» в потайную кобуру. На всякий случай выглянул в окно и, опустив шуршащие жалюзи, зачем-то пробормотал, словно оправдываясь:
– Сегодня на улице такое пекло… Странная в этом году осень, правда? Проходи, Дени, налить чего-нибудь?
Он не ответил, остановившись на пороге и окидывая хорошо знакомую ему комнату задумчивым и одновременно рассеянным взглядом. Тёмные брови над уставшими карими глазами хмурились, а морщинка между ними стала ещё глубже. Загорелая рука знакомо потирала коротко стриженный затылок ― значит, ему было не по себе. Плохой знак…
Словно очнувшись, Дени довольно ухмыльнулся и, как всегда сбросив куртку на моё любимое кресло, запрыгнул в него с ногами. Ничего нового, хотя прекрасно знал, что я терпеть этого не мог.
– Болван… Хочешь снова прослушать длинную лекцию о вреде грязной обуви на чистом покрывале? Или просто дать по шее? ― я не стал ждать, когда он выберет одно из двух, замахнувшись на него рукой. А он со смехом привычно уклонился, но это был грустный смех. Его точно что-то тревожило: